– Оставь! – спешно ответил Кан.
Я оскорбилась.
– Кофе? – не так уж просто плюнуть человеку в лицо, который на голову выше и на столько же шире тебя в плечах.
– Спасибо! Сиди, я сам налью.
Расхаживая по кухне, Дима молчал. Как мне показалось, он был раздосадован и не знал, с какой стороны подступиться. Я молча ждала, сопела, накручивая на палец до плеч обрезанную прядь.
Кан сам меня научил меня этому приему: ждать. Первым заговаривает тот, кому больше нужно. Или тот, кто главнее. Дима заговорил:
– Доктор Алексенко сказал, что ты перестала ходить к нему.
– Мне некогда.
– Чем ты так теперь занята?
– Работаю, – я подогнула под себя ногу, навалилась локтями на стол. – Шеф предлагает мне снова рубрику «Seкс» писать. Под другим именем, разумеется. И «Спорт». Интервьюшки, все такое… А еще «Мисс Дальний Восток – 2004». Мы – информационный спонсор и поскольку я всех моделей знаю… Кстати, могла бы твою рекламу просунуть.
Он слегка кивнул, не дав мне договорить. Я так и не поняла, одобряет Дима мой шаг, или ему плевать. Он все это время пялился на меня и взгляд был такой, словно я без спроса его машину взяла, а не футболку несчастную.
– Где ты была вчера?
– Зашли с Соней в «Пул». Мы вчера всю ночь были вместе, она тебе не сказала?..
Это был удар наугад. После того, что я ей устроила за случайную откровенность, Сонька клялась и божилась, что между нею и Димой ничего нет, но я ей не верила. Дима чуть дрогнул, сощурившись. Процедил сквозь зубы:
– Ты не звонила неделю. Я ждал, что ты заедешь, хотя бы взглянуть на детей. Толя весь вечер на телефоне провел, пока Анастасия Филипповна не уложила их спать.
– Я не могла найти телефон. Кстати, ты не видел?
– Я?!
– Ты заходил вчера днем. Стулья были расставлены по-другому.
Дима сел, наконец и подпер щеку, водя пальцем по ободку своей кружки. На поверхности кофе отражалось его лицо.
– Я надеялся застать тебя.
– Что, на работе не на кого орать?
– Все, прекрати! Не хочешь видеть меня, не надо. Но о своих детях могла бы спросить!..
Я выдохнула, не зная, как объяснить человеку, что именно тебя бесит, не разбив ему об лицо кофейный сервиз. Он терпел мои капризы почти что год, но никогда не знаешь, когда у человека лопнет терпение. Никогда не знаешь, что он предпримет в следующий раз. Именно Дима ведь решил, что я нестабильна. Именно он позволил старой карге решать, когда она может вызвать охрану.
А теперь сидел и глядя на меня чистым взором, спокойно спрашивал, почему я не приехала повидать своих детей!
– Ты издеваешься?! – осторожно спросила я, хотя и знала, что издеваясь, Дима смотрит на меня совсем по-другому. – Ты отобрал у меня возможность считать их своими. Это – твои сыновья! Не мои. Мне даже притронуться к ним не позволяют без трех свидетелей. Что было в прошлый раз, когда я приехала? Нянька сказала, что я их пугаю!.. Нянька, блядь, решает, пугаю я своих, якобы, детей или