–Не может быть! Я действительно так себя веду? – разыгрывая тупицу, спрашиваю. Он смеется.
–Д-да!
Его ответ искренен, я чувствую это. Но не хочу заканчивать беседу. Пусть промокну, зато не сгорю от стыда под осуждающими взглядами изысканного общества. Как я объясню им отсутствие подарка? Как смогу разыгрывать девушку Эдварда, толком ничего не понимая в этикете. Разумеется, манерам поведения за столом я обучена. Речь толкнуть тоже сумею. А вот остальное, извините, не в моей компетенции. Точнее в моей, но по иному жанру. К тому же, я ведь совсем его не знаю. Спроси меня, чем он увлекается в свободное от учебы, тренировок и матчей время, едва ли отвечу.
–Если честно, я думал, что ты не согласишься…
–…а я и не соглашалась, если помнишь.
–Да, нет, я не об этом. Я про то, как могла бы пойти твоя жизнь, не живи ты с этим дядькой и его семейством – последнее слова пропитано неприязнью.
Я тупо смотрю на него. Его лицо непроницаемо. Его черные с проблеском меди волосы слиплись от капель дождевых струй. Джинсы намокли хуже рубашки. А он стоит, смотрит на ночное небо, и бровью не ведёт. Такое впечатление, словно дождя нет и в помине.
Как то даже нелепо получается. Я тоже промокла. Мои туфли доверху залиты водой. С волос градом текут струи. А я, как и он, просто не обращаю внимания на переменчивость погоды. Но я хоть привыкшая, а он простуду схватить может.
–Что ты делала после пожара? – внезапно спрашивает он.
–Болталась по подъездам ближайших домов, прося пропитания как вшивая собака – отвечаю слишком уверенно, гадко, нарочито спокойно.
Бейн настораживается. Он несколько минут изучает меня взглядом, затем подходит. Берет мою исписанную едва заметными белыми пятнами руку и нежно поглаживает. Я продолжаю смотреть не видящим взглядом. Мои мысли далеко, в прошлом.
–Сколько дней это было?
–Пять лет – холодно резко отвечаю. Он напрягается еще сильнее. Теперь я могу видеть его бицепсы.
–Почему ты не пошла к маме? – спрашивает так просто, словно решение вопроса было очевидно всегда.
Я вздыхаю. Как ему объяснить, что идти к ней для меня было подобно смерти. Даже если бы меня сдали в детдом, и то было б проще. Но мать, с которой ты не виделся больше восьми лет, с которой, не говорил столько времени. Где ее искать? Что сказать если найду? Как оправдать папу? Как объяснить поджог? Да и вообще, на что жить все это время? А потом, как убедить оставить меня, родную дочь? Скорее всего, при других обстоятельствах возвращение блудной дочери, могло быть праздником. Но не в моем случае. Случае, двенадцатилетней девчонки оставшейся без отца, без