–Есть здесь тот, кто хоть раз прочел это произведение?
Все взоры устремлены вверх, прямо на меня, стоящую возле парты с задумчивым выражением лица.
Я анализирую, аудитория ждет. Почти никто из присутствующих не читал, не только это, но и остальные шедевры литературы. Нас всего четверо: я, Бритни, Лукас и Эдвард. Если за Бри я могу поручиться, то за юношей не смею, лишь предполагаю. В конечном итоге наличие книги в руках на перемене, не говорит о ее чтение. Мало ли для каких целей она используется, тем более у волейболистов.
Я замечаю, как Бри на меня посматривает, она явно не готова отвечать. Видимо подруга улавливает тот же сигнал, что я сама. Какой ответ нужно дать, чтобы не сесть в лужу? В голове мелькают мамины лекции об искусстве, авторах, классике, но ничего близко похожего на ответ. А ведь была вынуждена выучить практически каждую книгу в домашней библиотеке тогда и сейчас!
Лукас дергается. Он явно не решается ответить, наверное, боится потерять авторитет в глазах ерзающей блондинки. Похоже, он и вправду увлекся Сероглазкой.
Эдвард, просто решает математику. Я вижу формулы, выведенные аккуратным подчерком. На литературе, он сидит прямо передо мной, эта уже традиция. Его пальцы со скоростью света перебирают клавиши калькулятора. Он где то в ином мире, явно не здесь.
Девушка вздыхает, но не отставляет попытку. Она продолжает наседать.
–Поставлю авто…
–Любовь – выпаливаю неуверенно так быстро, что лекторий не успевает раскачаться. Я и без пятерки автоматом за семестр выживу, но все- таки это не честный метод.
–Верно – говорит она сокрушенно.
С минуту мы сверлим друг друга взглядом, от чего в ребятах разжигается интерес. Они ждут продолжения перепалки, и дело не в литературе.
Внезапно я вспоминаю, где видела эту синюю девчонку. Она моя ровесница, я знаю это наверняка. Воспоминание приобретает четкое очертание.
***
Такой же ноябрь. Порывистый ветер бьет в лицо. В воздухе застоялый аромат жаркого лета. Ветер теплый. В противовес ему внезапный минус этак градусов двадцать пять настигает врасплох. Мой дом руины опаленных бревен. Вот уже месяц я болтаюсь по переулкам в слабой надежде, найти приют. Теперь я отчетливо понимаю бомжей. Мне хочется забыться. Хочется, чтоб все закончилось. Хочется, снова быть дома рядом с папой. Дома, где всегда тепло. Тепло не от батареек или камина, а от атмосферы.
***
Мы с папой отлично ладим. Оба не многословны, оба одиночки, оба увлекаемся творчеством. Я люблю смотреть, как он щеточкой чистит камень, придавая ему волшебный гипнотический блеск. Сижу рядом, подле диванчика, где устроился папа. Он курит, мне не нравится, но я не могу его заставить бросить. Он каждый раз смеется, переводя тему.
Часто он рассказывает о своем детстве. О тетях, что, по сути, вырастили его. О первой охоте на быка. О том, как учился водить. Иногда, я прошу повторить рассказанную только что историю, словно боюсь больше не услышать. Я впитываю каждое слово, каждый жест, при этом приставая с уроками. Он, как и я ничего не понимает в алгебре. Мы сидим молча, слышно