Глава седьмая
– Ты слышишь меня, Мегам? – голос матери вновь вплыл в вихрь растерянных мыслей, крутившихся в голове у девушки, – они придут через два дня. Мы проведем слюб, когда Белый глаз будет полным, ты знаешь, что делать до того времени.
– Но…, – пробовала возразить она, – еще рано, прошу тебя. Я не знаю этих людей, я не…
– Это люди нашего языка, дети Невидимой матери, – её собственная мать выглядела вполне зримой, но от того не менее грозной, – мы говорили с ними, когда кончились дожди, и обменялись дарами. Хватит, Мегам. Ты знаешь, как решают такое. Когда скроется Красный глаз, я скажу тебе все, что ты должна узнать, а пока собери сухих ветвей для очага.
Мегам повиновалась быстрее, чем сама ожидала, может быть потому, что боялась выдать себя неосторожным словом. Новость была горькой из-за своей неожиданности. Они давно, так давно не говорили о том, что отдадут её в селище за Собачьим холмом, что девушка надеялась – все уже забыто. И, когда Барг вернется с далеких островов мужчиной, с грузом острого камня, или чего-то ценнее, старшие переменят решение. Но все произошло чересчур быстро – старейший, он же брат её матери и отец Барга – уходил в лес, как она думала, для охоты. А оказалось, для того, чтобы говорить с людьми из того селища – и выбрать ей нового мужчину.
Теперь целую луну ей не есть мяса, пить горькие напитки из трав – и ночами приходить к женскому краю селения, чтобы вновь и вновь склоняться перед камнем Невидимой матери. Когда же лоно её вновь окончит кровоточить – будет слюб. Обряд соединения, питье хмельных ягод и игра на священной дуде. И – новое селище, новый дом, новый мужчина.
Мегам сама не могла бы объяснить, что чувствует сейчас. Старшие выбирали девушкам мужчин, проводили обряды – ей в детстве и не приходило в голову, что должно быть иначе. Потом же, когда грудь её стала расти, а кровь – течь, она вдруг поняла, что рядом с ней все чаще оказывается Барг. Сын брата её матери, старше на два лета, которого она ребенком едва замечала. А потом он стал мужчиной, пройдя обряд у камня, в котором жил Уцаси. Никто из женщин не знал, что мужчины делают в ту ночь, но сила духа, обитавшего в похожем на мужской признак камне, вливалась в них, и плоть их становилась способна так же каменеть нужный миг, чтобы разбудить желание, спящее в женщине. И теперь Барг все чаще ей улыбался, подхватывал руку, касался украдкой бедра… и Мегам не заметила того мгновенья, когда увлек её в заросли вики и сорвал тонкую девичью накидку. Тогда она поняла, что он и будет её мужчиной – но сам Барг был мрачен. «Отец запретит», – сказал он ей как-то.
Тогда, в день своего возвращения с лова, он рассказал ей, что хочет делать с другими юнцами их рода – пройти