– Ладно, пошли. Еще немного, и тебе начнут засовывать деньги под трусики, – поднялся он первым.
– Ты мне даже не подашь руку? – спросила она с робкой надеждой.
– Нет.
Они зашли в подъезд, во всю эту мерзкую темень и убогость его нынешней жизни. Никогда еще запах подъезда не казался ему более противным, чем сейчас. Камилла вдруг взвизгнула, увидев перебегавшую путь крысу. Кошка еще больше пустила когти в грудь Базилю, и он почувствовал боль, глубокую ноющую боль от беспросветной человеческой глупости, и ему захотелось расплакаться.
– Это же просто дыра, милый. Настоящие трущобы Шампиньи-сюр-Марн! Неужели ты не мог найти что-нибудь лучше после развода? У тебя же были еще деньги.
– Они у меня и сейчас есть, – резко оборвал ее намеки Базиль, толкнул дверь ногой. Уж что – что, Камилла всегда была не тактичной. Но сейчас после ее возвращения ему вдвойне не понравилось, что бывшая жена говорит о нем, как о конченом человеке.
– Ну-ну, – оценила она его резкий ответ, озираясь по сторонам и всматриваясь в мозаику обшарпанных стен. – Ого, какая задница! Посвети-ка.
– Поклонники Рембо хуже тараканов. Вот смотри, – чиркнул он спичкой, указывая наверх, – Clara Venus. Говорят, это рука самого Артюра, который именно на этом месте с Верленом справили нужду больше века назад…
– О, это очень заметно!
Открыв квартиру, Базиль бросил небрежно кошку на пол. Пушинка приземлилась четырьмя лапами и точно, как ее хозяйка, приросла к паркету от неприятного изумления. А чего они ожидали-то?
– Вот и моя берлога, – представил он им свое скромное жилище. – Конечно, не такие роскошные апартаменты, как у нас были в Опере, но вполне сносно.
– Такое ощущение, что ты привел нас сюда на растление… У тебя хоть есть душ? – спросила Камилла с нескрываемым ужасом, делая неуверенный шаг.
Он кивнул в сторону уборной, откуда был виден угол отколотой, проеденной ржавчиной ванны.
– Ну и ну… – и женщина отправилась туда, распахнула влажные