– Не хочу тебя расстраивать, Камилла, так будет всегда и везде, – выплюнул он пробку на пол, и кошка, выскочив из укрытия, прыгнула за ней и стала играть, закатив ее под тахту.
– Нет, я верю в будущее равенство… – и женщина, сделав искусно сердечко из дыма, послала его бывшему мужу. – Да и ты сам веришь в это, Базиль… Мы все верим. Верим, потому что этого никогда не будет, – затем с горечью добавила она.
– М-да, – вздохнул мужчина, признавая тот факт, что бывшая жена за годы скитаний без него поумнела. – Вера, она от Бога. Ничего с этим не поделаешь. Каждый верит в свои сказки.
Камилла опять потянулась до форточки и смахнула на улицу пепел. Что-то во дворе отвлекло ее, и она оживилась.
– О… этот дуралей выклянчивает твое снисхождение… – заметила она скачущего под окнами Кревера и кокетливо чмокнула ему губами. – У-тю-тю-тю-тю… какой прыткий мальчик!
Ну, это было чересчур слишком. Терпеть Базиль не мог, когда кто-то засовывает свой длинный нос в его берлогу. Шторы резко задернулись, погружая комнату в таинственный полумрак.
– Ты такой резкий с людьми, – и Камилла погладила сильную руку Базилю, который, казалось, сейчас ревновал ее ко всему на свете. – Ты думаешь, я могу упорхнуть в окошко?
– Тебя может продуть…
– Ну-ну… Давай потанцуем.
– Потанцуем.
Базиль подошел к полке со старыми компакт-дисками, чтобы найти что-нибудь ностальгическое, приятное, сдул пыль с колонок. Он вспомнил их первую встречу. Французские друзья давно уговаривали его развеяться, и сразу после боя с Дидло все поехали отмечать чемпионский пояс в «Проворный кролик». Там у пилона в лучах многоцветных лазерных зайчиков блистала какая-то шлюшка, и какой-то пьяный парень на четвереньках пытался засунуть ей под чулок смятую до неузнаваемости купюру. Базиль, наверно, убил бы его, если не «Coundo pienco en ti»… Да, да… Не зря зазвучала эта мелодия. Камилла тогда повисла вниз головой, задрав к пололку свои утонченные ножки и играя ими под музыку. Ее шикарные волосы слегка касались танцпола, и Базиль сам того не ожидая припал на колено.
– Ты выйдешь за меня? – заорал он, чтобы перекричать музыку.
Разве так делают предложения? Но стриптизерша кивнула и разрыдалась… И сейчас их изможденные от одиночества взгляды вздрогнули, заблестели от слез…
– Фу, седой волос! Ты что спишь с бабкой?
Когда имеешь дело с Камиллой, нужно быть хладнокровным. Какое ее собачье дело, кто к нему приходит и зачем?!
– Ты пережила сильный стресс, пей до дна, – приказал он.
Голос Хосе Фелисиано продолжал тоскливо звучать, призывая их в объятия друг другу, но они еще долго держали в руках по чашке с абсентом и вглядывались в свое отражение, словно пытались увидеть в нем недалекое будущее.