Пещера Вещей
Давным-давно, когда кипел котёл, была на свете одна пещера. В Пещеру Вещей никому не разрешали заходить – хотя двери, чтобы никого не пускать, не поставили. Мама Сиело[11] предупреждала его, чтобы он даже в тени этой пещеры не ходил.
Она проклята. В ней всё проклято.
Сиело слушался её. Какое-то время. Но потом настало лето, и он часто днём гулял в полях вокруг пещеры, там, где трава была настолько высокой, что щекотала ему бока, и он бегал там, поглаживая травинки рукой, словно шерсть гигантского зверя.
Однажды ночью Сиело уснул в этой траве. Когда он проснулся, над ним, словно жемчужина, сияла луна, а звёзды мерцали: «Привет!»
И было там ещё кое-что.
Голос.
Нет – шёпот.
«Сиело…»
Он присел и повернулся на звук.
В сторону пещеры.
– Кто здесь? – спросил он, обращаясь в темноту.
Молчание. Потом:
– Подойди поближе.
Сиело сглотнул и подумал, не стоит ли повернуть обратно. На краю поля виднелся свет – в окнах его деревни горели свечи. Если прищуриться, можно было даже разглядеть его дом.
– У меня для тебя есть кое-что.
Голос был сладкий, как молоко с мёдом. Мягкий, бархатистый.
Он шагнул вперёд.
– Чуть ближе…
И Сиело шагал вперёд, пока не оказался у входа в пещеру.
Внутри стояла женщина, купаясь в ярком свете. На ней было платье, меняющее цвет прямо на глазах.
А ещё там стоял сундук. Он открылся сам собой. Внутри лежали драгоценные камни, сверкая в ночи, словно звёзды, собранные со всей вселенной.
– Это мне? – Сиело широко раскрыл глаза, не сводя их с камней-самоцветов. Ни о чём другом в жизни он не мечтал так сильно.
– Можешь оставить себе всё, что поместится в карманах, – сказала женщина.
Он шагнул вперёд, раскрыв руки и согнув пальцы.
Но как только он вошёл в пещеру, женщина исчезла. А самоцветы в его руках превратились в пыль.
Сиело отшатнулся, потом ахнул. Поле высохло; трава превратилась в грязь, а пшеница – в камни.
– Нет, нет… – он закричал, когда эмблема на его запястье покрылась струпьями и отвалилась – а на её месте появилось что-то другое. Глаз с чёрным, как ночь, зрачком.
Проклятие.
Больше в Пещеру Вещей не входил никто и никогда.
3
Проклятие
В первый день нового года Тор проснулся без всякой помощи солнца, заглянувшего в окно, или запаха папиных январских фиалковых блинчиков, благодаря которым семья всегда начинала год на сладкой ноте. Он потянулся. Чувствовал он себя хорошо. Свежо. Утро было добрым.
А потом, вздрогнув, он вспомнил о своём желании.
В груди у него словно разорвалась хлопушка с конфетти. Пижама прикрывала его руки. Достаточно просто закатать рукав, и…
Он закатал рукав и ахнул. Его эмблема…
Исчезла. И вместо неё появилось что-то совсем другое.
– О нет, – проговорил Тор, потирая запястье. –