Следует сказать, что в группе никто не любил замкнутого чудаковатого нелюдимого парня, среднего уровня интеллекта…. Да его фотографическая память не могла ему помочь строить свои собственные логические выводы, поэтому там, где заканчивалась учеба в чистом виде, и начиналась простая человеческая логика, он жестоко пасовал перед остальными.
В этот раз он спасовал на сто процентов, и одногруппники решили проучить его за все три года совместного сосуществования. Они подкараулили его за западной стеной корпуса и избили. С тех пор он поклялся, что настанет день, и о нем заговорит весь мир. И он стал идти к своей цели…. По трупам…. В прямом смысле этого слова….
Он шел к своей цели настойчиво, интересно и разнообразно. Сам по себе процесс прохождения этого пути доставлял ему неслыханное удовольствие. Власть над человеческими судьбами и жизнями, а в итоге – власть над всеми ничтожными тварями! Они будут долго после его собственной смерти вспоминать его имя. Но что четко решил для себя Доран – его смерть не увидит никто и никогда. Он сделает все возможное для этого, когда достигнет мировой славы и уже никто не сможет сказать что он неудачник. Никто и никогда! Никто и никогда!!
– Никто и никогда!!! – Выкрикнул Доран и рассмеялся. Он взглянул на цветное полотно – на него смотрела точь-в-точь та же самая картина, что была в парке. – Никто и никогда, Доран, больше не посмеет назвать тебя неудачником. – Он широко улыбнулся и оставил кисть. Затем он вымыл руки от краски, налил себе стакан теплого молока, переоделся и пошел спать. Завтра рано вставать, а он еще должен выспаться перед встречей с прокуристом из Манчестера.
– Доран, ты гениален…. – С улыбкой прошептал он себе и затушил свечу, укрылся одеялом и уснул мирным спокойным, почти младенческим сном.
Глава третья
– Роберт Моррис. – Сказал судья и замолчал. Старик внимательно посмотрел на тридцатилетнего адвоката. – Вы обвиняетесь в халатности по отношению к следствию, и суд счел нужным приговорить Вас к уплате штрафа в размере семи фунтов и отстраняет от практики на три с половиной месяца. – Он ударил молотком по столу. – Прошу всех встать!
Роберт вышел из зала суда и с негодованием спустился в вестибюль. За спиной он вдруг услышал, как его окликнули:
– Эй, Моррис! – Роберт обернулся.– Ты же не собираешься вот так просто сдаться?
– А что я должен, по-твоему, делать, Чак? – Спросил Роберт в ответ на удивленный взгляд Чака, когда они спускались по устеленной красным ковром лестнице. – Мне что прыгнуть выше своей головы? Увы, я этого делать не умею и не хочу.
– Но ты же понимаешь, что в том, что произошло, нет твоей вины, она же просто тебя подставила.
– Я как адвокат не имел права давать волю эмоциям,