– Отвид вроде бы ничего, – сказала Эрни. – Он добр к вам, госпожа. По крайней мере, он пока что не убил никого на наших глазах, в отличие от зверьков Ей-ея. Кстати, Пажнету вы также немало приглянулись. Я мельком слыхала, как перед отъездом он толковал со своими дружками о вас. Они, правда, не одобряли его пылких эмоций и то, что он поведал вам о лекарстве.
– Никакое это не лекарство.
– А что же тогда, госпожа?
– Их хвалёное средство от сырости – выродки. Я видела целую вереницу повозок, набитую гниющими трупами. Меня ужасает мысль о том, как вообще им в головы могла прийти идея обмазываться их кровью.
– То есть на стенах… – Эрни затаила дыхание. – Это всё их кровь?
– Не совсем так, – Ларса покачала головой. – Вроде бы им помогает какой-то жрец или жрецы. Видела я только одного. Пажнет сказал, что старикашка готовит специальный настой из мёртвых тел. Я ясно помню – он говорил, что крови в выродках, которых привёз Пажнет, недостаточно, чтобы сделать лекарство. Потом Пажнет уехал с дюжиной грабителей, по-видимому, на поиски подходящих выродков.
– Подходящих, госпожа?
– Не разложившихся окончательно. Живые вряд ли дадутся им просто так. Но меня насторожило и кое-что ещё. Ты когда-нибудь видела сыростных?
– Только издали. Отец их остерегается. Он говорит, что от сыростных стоит держаться подальше, чтобы не захворать.
– Когда моя мама заразилась, дядюшка Эйтерби тоже запрещал мне приближаться к ней. Заходя в её спальню, он запирал дверь, и мне приходилось ждать его у себя, но однажды он не явился. Я не вытерпела и тихонько прокралась к двери в её покои. Я заглянула в замочную скважину, в ней торчал ключ, но маленький просвет оставался. Дядюшка Эйтерби сидел на краю постели и его слёзы стекали на пропитанное чем-то белым одеяло. Мамино лицо покрывали бледные язвы, с него слезала кожа, но кровь была не тёмно-красной, а бледно-белой, как кровь выродков. Быть может, сырость как-то связана с этими существами. Я ни разу не видела сыростных выродков. Наверное, поэтому болезнь не поражает тех, чьи одежды вымочены в выродочьей…
Эрни приложила палец к губам. Послышалась ругань, и в пещеру вошли пятеро мужчин, в том числе здоровяк Отвид, и три женщины. Одни, пыхтя, волокли деревянные вёдра, доверху наполненные озёрной водой, а другие бранились оттого, что вода расплескивалась им на обувку, хотя они и без того явно были не в настроении.
– Чтоб его сырость заела, – мужчина лет за сорок с обветренной рожей сжал зубы, и его жирные рдеющие щёки затряслись от гнева. – Я говорил, что ублюдок нас не спасёт. Всю грязную работу делаем мы. Я ни одного выродка больше не освежую.
– А ты, Рогдер, их много, что ли, освежевал? – надменно поинтересовалась Дерла, женщина, которая приносила узницам похлёбку.
– Уж побольше твоего, дорогуша.
– Заканчивайте, – строго оборвал Отвид. – Отнесите вёдра в кладовку. Пажнет должен скоро объявиться.