Кто в этой комнате хищник, кто жертва – понять уже невозможно.
Дункан задумчиво гладит эфес шпаги. Из-за двери доносится тихое, неосторожное шуршание – должно быть, кому-то наш разговор кажется интересным. Может, его помощникам? Или Энлиллю? Но следователя это мало заботит – чем больше зрителей, тем ярче сияет актерский талант! Ну или он просто глуховат.
Одернув роскошный мундир, Дункан невзначай бросает на меня пустой, осовелый взгляд, исподволь улыбается и, будто приняв решение, присаживается на крошечную табуретку подле кровати. Помню, помню, как на ней некогда восседал грузный Энлилль, а затем – тот старикашка, что в моих кошмарах обратился в подобие Смерти. Для него все кончилось плохо… Что ж, теперь очередь Дункана.
– Друг! Должно быть, я утомил вас своей болтовней; вижу, мой рассказ пришелся вам не по вкусу. Поэтому давайте вернемся к событиям той жуткой ночи. Пожалуйста, расскажите все, что вы помните – кто знает, не откроются ли новые подробности, не помогут ли сообщенные вами детали выйти на след подлинного убийцы? Постарайтесь ничего не упустить! Я – весь внимание.
Дункан, медленно раскачиваясь из стороны в сторону и завороженно глядя мне прямо в глаза – подобно огромной ядовитой змее, изготовившейся для смертельного укуса, – придвигается ближе к кровати.
Похоже, пришло время говорить – и говорить медленно, аккуратно, словно перед трибуналом, ибо одно неверное слово может стоить мне жизни. Нет, не для того я одолел смерть, чтобы теперь попасть в лапы этой алчной, честолюбивой гиены!
Да только что говорить, если воспоминаний у меня не осталось? Выход только один – повторять за Энлиллем. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы Дункан от меня отвязался… Итак, начнем, Ламассу, и да поможет нам Бог?
– Может, лучше не стоит? Сами же думали минуту назад: silentium est aurum! Молчание – золото.
– Поздно, я уже начинаю…
Слова льются сами собой. Кажется, говорю не я, а кто-то другой – далекий, незнакомый голос, тихо и убежденно повествующий о том, что произошло не со мной, а с иным, вымышленным персонажем. Что я, в сущности, знаю о себе без рассказа Энлилля? Быть может, я существую лишь мыслью в его голове: я – не более чем темная фантазия пожилого, уставшего доктора. равно как и весь призрачный, дождливо-ледяной Город; как и странная, вечно ухмыляющаяся собака; наконец, как хитрый, словоохотливый следователь. Как узнать, насколько все мы реальны? Что ж, Чжуан Цзы, пожалуй, был бы доволен – я, наконец, постиг его мудрость о бабочке…
– Хозяин, прекратите городить чушь! Ни китайская философия, ни солипсизм вам не помогут. Они суть прибежища идиотов, что нищи духом и бесконечно тупы разумом. Поверьте, мы все реальны, и никаких сомнений здесь быть не может… Лучше следите за тем, что вы говорите – ибо сейчас будет опасно!
Преступник выглядит отрешенно. Я слушаю его, боясь упустить хоть одно слово – оговорку, случайную фразу,