– Я всегда думал, что они боятся людей, – сказал я.
– Но почему я решил, что они не боятся? – спросил я минутой позже, проплыв немного вдоль берега. – Быть может, если я смело пойду на них, они обратятся в бегство и я ни одного не поймаю.
И все же я медлил.
– Я слыхала про человека, который напал на гнездо диких гусей, – сказала Мод, – и они заклевали его.
– Гуси?
– Да, гуси. Мой брат рассказывал мне об этом, когда я была еще маленькой девочкой.
– Но я знаю, что котиков бьют дубинками, – настаивал я.
– А я думаю, что для крыши отлично подойдет и трава, – ответила Мод.
Ее слова только подзадоривали меня, хотя она к этому не стремилась. Не мог же я в ее глазах показать себя трусом!
– Вперед! – вскричал я, гребя одним веслом и направляя лодку носом к берегу.
Выйдя на песок, я храбро пошел на долгогривого секача, окруженного своими женами. Я был вооружен дубинкой, какой пользуются матросы, чтобы добивать раненных охотниками котиков. Она имела всего полтора фута в длину, и в своем невежестве я не знал, что на берегу применяют совсем другие дубинки, длиной в четыре или пять футов. Самки уползали с моего пути, и расстояние между мной и самцом все уменьшалось. Он сердито привстал на своих ластах. Между нами оставалось всего двенадцать футов. Я продолжал идти вперед, ожидая, что вот-вот он повернется и обратится в бегство.
И вдруг у меня мелькнула ужасная мысль: «Что, если он не побежит?» «Ну что же, тогда я хвачу его дубинкой», – последовал ответ. В своем страхе я забыл, что моя цель – убить зверя, а не спугнуть его. Но в эту минуту он фыркнул, заворчал и бросился ко мне. Глаза его сверкали, пасть была широко разинута, зубы угрожающе блестели. Откровенно признаюсь, что в бегство обратился не он, а я. Он бежал за мной неуклюже, но быстро. Зверь был в двух шагах за мной, когда я вскочил в лодку и впился зубами в весло, которым я отталкивался от берега. Крепкое дерево раскололось, как яичная скорлупа. Мы были изумлены. Секундой позже он нырнул, ухватился зубами за киль лодки и сильно потряс ее.
– Ай! – вскрикнула Мод. – Лучше вернемся.
Я покачал головой.
– То, что делали другие, могу сделать и я. А я знаю, что охотники бьют котиков дубинками. Но только секачей я думаю оставить в покое.
– Я тоже думаю, что это будет лучше, – сказала она.
– Только не говорите «пожалуйста, пожалуйста!», – с некоторой досадой в голосе произнес я.
Она ничего не ответила, и я понял, что она обиделась.
– Простите меня, – сказал или, вернее, прокричал я, стараясь не быть заглушенным ревом лежбища. – Если вы будете настаивать, мы можем вернуться, но, по правде говоря, я хотел бы остаться.
– Но только не говорите: «Вот что значит брать с собой женщину», – сказала она.
Она кокетливо улыбнулась мне, и я понял, что она меня простила.
Проплыв несколько сот футов, чтобы привести в порядок свои нервы, я снова вышел на берег.
– Будьте