Догадались же в Америках с Европами, когда общественное мнение прижало, вместо запрещённого и унижавшего слова « Нигер», научиться произносить говорить слово «афроамериканцы». И ничего. Корона с тех наций не упала. За «Нигера», сейчас, даже в тюрьму сажают. А за Жида, нет.
С детства, хорошо помню, с каким омерзением, презрением и жаждой оскорбить, всегда произносилось ужасное слово, – Жид. Бросалось оно в меня довольно часто, иногда, перед, иногда, вслед за увесистым камнем.
Вы попробуйте. Просто попробуйте произнести слово Жид перед зеркалом. Даже, если Вы народный артист. Произнести уважительно, интеллигентно. Ласково так, – Жиденыш, ты мой. Что-то не получается? Правда?
В отличие от мужиков, отстреливавших собак в Сокирянах, у наци-полицаев повязки были не красными, а белыми. Матерились они, думаю, точно также. Также убивали, складывая в телеги замордованных, истерзанных жидов и жидовок. Как не хочется думать о том, что это были те же ловцы собак, хорошо знавшие дорогу на мыловарню.
Помню, как Борька Зайцев и Фройка «зуб давали», что слышали от кого-то, что собак убивали и отвозили именно на мыло. Долго, очень долго, я не мог смотреть на обмылки без чувства внутреннего содрогания.
Вот, проплывает облако с небольшим белым паром, по-соседству. Похоже на бородку моего славного прадеда Аврума и голову Цирл – моей прабабушки, Вслед за ними, движется облако побольше. Наверное, дед Мендель. В гетто, они с Аврумом, со слов моей бабушки Ривы, погибли один за другим. Маленькое облачко с более крупным – это двухлетняя Ревуся со своим папой Залманом, убитые там же. Кстати, маленькая Ревуся могла стать моей тетушкой
Тот песик, что похож на дворнягу, когда-то заползшую к нам во двор, скрываясь от охотников за собачьими головами, проплывает сейчас прямо надо мною. Движется он в виде маленького незамысловатого облачка.
Скулил, бедный, помнится, очень тихо и безнадежно. Свора злобных мужиков, окружённая облаками сивушных паров и грубых ругательств, вихрем пронеслась мимо нашей калитки.
– Недаром говорят, что заживает быстро, как на собаке, – удивился отец, увидев, что пёсик, прихрамывая на все четыре лапки, впервые встал на ноги, всего через неделю, после ужасной облавы
Шатаясь от слабости, он потянулся и пошел, пошкандыбал за вкусной куриной косточкой, которую я протянул ему после обеда.
С тех пор, собакевич привязался как банный лист, стараясь сопровождать меня по всему нашему небольшому местечку.
Ревниво распугивая девчонок, он, порой, раздражал. Ведь к некоторым представительницам очаровательного племени косичек и бантиков, я был всегда неравнодушен
Только начал посещать первый класс, как пёсик, тут же, стал провожать меня, аж до самых дверей