Выйдя из высотного здания, где теперь была управа поселка, дед Павел пошел по длинному проспекту к маленькому магазинчику, за которым стояла его ветхая трехэтажка. У магазина караулила местная братва, все они выглядели одинаково в черных куртках и с синими наколками на руках. Один из них со шрамом на бритой голове поздоровался с дедом.
– А, Павел Давыдович, как вы, ничего?
– Ничего.
– Пойдем, дело есть очень важное!
Лысая голова со шрамом повела деда Павла за угол магазинчика, где находилась разгрузочная площадка. Он начал тихим голосом:
– Слухай, дед, у нас тут дело одно нагрелось. Ты же раньше водилой работал, грузы перевозил, так? Так вот, пахан тебе работу подкинул, ничего сложного, просто «Газельку» подкатишь к дому управы. Ты же там завсегдатый.
– А что мне с этого?
– Ну, помнишь месяц назад вас с мелким обчистили, так вот, мы сможем крышу вам организовать, чтобы никто вас не трогал.
– Чувствую, под что-то криминальное ты меня подписываешь.
– Буду честным, местное самоуправление, мягко говоря, не фонтан. Так мы его того, подогреем. Да и к тому же выбора у тебя нет, братва все крышует, и если ты не помогаешь нам, то ты против нас.
Дед Павел только махнул головой. Тогда шрамированный продолжил говорить:
– Сегодня в 00:00 подкатишь машину к дому управы, а после ты ножками берешь и сваливаешь. Ничего трудного!
– Где машину взять?
– Мы тебе её к дому поставим. Мы знаем, где ты живёшь! – Лысый похлопал с силой по плечу и ушёл.
Дед Павел обернулся и посмотрел на то место, где они стояли с головой со шрамом, и к горлу подступила тошнота. Он сморщил лицо в гримасе отвращения и сплюнул в сторону образа лысого, которого там не было. После сего ритуала он пошёл в сторону дома. Возле подъезда, дрожа тонкими руками, отмывала похабную надпись старушка Катя. Подойдя к ней вплотную, дед заговорил:
– Привет, Катюха!
Она продолжала трудолюбиво тереть надпись.
– Слушай, а на кой ты трёшь стену?
– Я навожу порядок, не мешай! – слегка сердито проговорила она.
– Зачем? Если не сегодня, так завтра нас выгонят из дома! – сказал дед, и после его слов она, не отрываясь от стены, разжала свои худые пальцы, и щётка упала из её рук. Она повернулась к нему и спокойным, но воинственным голосом проговорила:
– Меня из этого дома никто не выгонит. Я, в отличие от тебя, старый бездельник, что-то делаю для улучшения ситуации. Если твои друзья бандиты думают меня напугать, разбивая окна в моей квартире, то у них ничего не получится.
Дед Павел слегка обескуражил. Он ей быстро, как скороговорку, проговорил:
– Оу, оу. С чего ты решила, что они мои друзья? Они всего лишь продукт своего времени. А я всего лишь пару раз водителем у них поработал.
– Не своего поколения. У нас все поколения такие: вспомни своего отца, вспомни себя в двадцать лет.
– Дело, знаешь, в чем – в том, что народ у нас такой. И каждый винит всех вокруг, и никто не хочет что-то менять, а особенно в себе.
После