Возле трона стоял стол, на нем лежала куча пыльных бумажек. Некоторые из них были написаны на китайском, другие – на английском и на русском. Павел взял бумажку на русском и пытался разобрать, что там написано. Почерк был ужасный, но удалось расшифровать следующее:
«Задержка в доставке, мы не сможем принять поставку товара в атаке аэропорта».
Рядом лежало тоже письмо на русском, только написанное уже ровным почерком:
«Я, блин, не понимаю, что этот китаёза пишет, но, блин, вроде что-то про забастовку в аэропорту. Я вышлю вам, блин, гонца. Он перевезёт тряпки к частному аэропорту».
Пока Павел читал письма, парни обыскали весь дом. Стас, выйдя из соседней комнаты, сказал:
– Что-то место странное: ни кроватей, ни плиты какой-нибудь. Ловить тут нечего.
– Действительно, – согласился с ним Саня.
Павел, не отрываясь от писем, кивнул головой и, положив все на место, направился к выходу.
Следующий дом находился дальше, чем двое предыдущих. Тут стояла уже кирпичная ограда, за которой располагался такой же кирпичный дом. На этот раз вскрывать ничего не пришлось, ворота на въезд в участок были выломаны. Стены у здания были выкрашены краской в баллончиках. Стас принялся читать вслух надписи:
– «Бей богатых! Он отдаёт наши рабочие места приезжим». Как-то очень радикально звучит. Может, ну его, пойдём от седого.
Павел снял рюкзак и начал отвязывать лямки, которые держали винтовку. После он подозвал Стаса и дал ему фомку.
– Стой на шухере, если не хочешь! – ответил Павел.
Стас остался снаружи. В доме из разбитых окон падал свет на гору сломанных стульев и картин. Друзья прошли и разделились обыскивать дом. Зашёл Стас. Павел развернулся и направил ствол винтовки.
– Ты, блин, не пугай так! Сам же говоришь, что место стрёмное.
– Я подумал, что если мы два дома обошли без напряжения, чего сачковать-то! – сказал Станислав, и на этом все разошлись осматривать дом.
Павел прошёл на второй этаж, который был полон разбитых зеркал и осколков цветастых ваз. Впереди была выломана дверь в спальню, в ней посередине стояла большая разломанная кровать. На ней лежало грязное шёлковое постельное бельё. По всей комнате валялось множество кусков разбитого зеркала. Павел поднял голову и увидел, что на потолке как раз это зеркало и находилось, а опустив взгляд чуть ниже, заметил большой портрет, на котором был изображен серьезный мужчина с аккуратно пририсованным пенисом у рта и нарисованной короной из них же.
Павел пробубнил себе под нос.
– Кого-то не возлюбили.
Этажом ниже Саня обыскивал шкафы и столы. Стас был на кухне и уже нашёл себе добротный мясницкий нож. Друзья собрались внизу. Павел начал говорить:
– Какой-то извращенец жил здесь.
– Тоже заметил кучу побитых зеркал, – поддержал Саня.
– Вообще-то, это называется нарциссизм, и это не извращение, просто кто-то был очень тщеславным, – сказал Стас, и