Директор музея кивнул.
– Да, ещё, – Миронов тщательно подбирал слова. Это было тяжело, учитывая, что за спиной, на холме, стояло тридцатиметровое чудовище. На тарелке каких размеров оно прибыло сюда? – В посёлке находится турист, японец. Он ведёт себя неадекватно, скорее всего, он наркоман. Будьте осторожны, он может быть агрессивен.
– Час от часу не легче, – сказала Лидия Ивановна.
Посыпались вопросы. Извиняясь, Миронов сошёл со ступенек. Поманил дочь.
– Ты в порядке, крошка?
– Пап, что происходит? – Марина прижала к щекам кулачки.
– Я пробую разобраться. Ступай к маме. Пусть Тимур тебя проведёт.
– Хорошо.
Миронов чмокнул дочь в лоб и поспешил к автомобилям. Он задумался, надо ли включить оповещающую сирену, но решил подождать. Вой сирены лишь сильнее напугает посельчан.
Ветер поднялся до двадцати метров в секунду. Снегом занавесило холм, но циклоп был слишком большим, чтобы исчезнуть из поля зрения.
«А он смотрит на нас? Этим страшным жёлтым глазом без зрачка?».
– Лёш, – обратился Миронов к Маутину. – Оставайся тут. Чуть что – звони. А ты, – он посмотрел на Богачёва, – патрулируй посёлок. Откопай мне этого сраного япошку.
– Есть, сраного япошку, – козырнул Богачёв. – Глеб Ильич…
– Чего? – нервно спросил Миронов.
– Можно фотки… фотки этого в интернет выложить?
– Размечтался, – фыркнул Маутин. – Сети нет.
13.
Суть участковый изложил по дороге от фельдшерского пункта к РОВД. Латынин и Сафронова слушали, не перебивая. «УАЗ» пронёсся пустынными улицами и врылся носом в сугроб у одноэтажного здания. Районный отдел находился на Партизанской (в Койске отродясь не было партизан), рядом с дизельной электростанцией, круглые сутки снабжающей Койск электричеством.
Торопясь за капитаном, Латынин прокручивал в голове слова долгана: «Эскё забирает вождя, потом шамана, потом – всё племя». Вождь – глава ПГТ. Современные шаманы – учёные-полярники. А племя – это они, жители посёлка.
В приёмной дежурил рыжий сержант Купчик. Он искренне обрадовался компании, особенно докторше. Отпер ключом дверь, и все четверо вошли в тесную комнату без окон. На стене в отслоившейся синей краске висел календарь, изображающий мышей в цилиндрах. За столом сидела женщина в куртке-милитари. Под покрасневшими глазами набухли мешки, губы растрескались, но она всё равно была хорошенькой, как та актриса из «Ангелов Чарли».
– Это она к вам приходила утром?
– Она, – кивнула Сафронова, открывая аптечку. Японка послушно протянула медику левую руку. Сафронова размотала бинт, наложенный участковыми, и Латынина замутило. От указательного пальца осталась одна фаланга, сквозь бурую корку проступала кость. Японка, белее снега, наблюдала за действиями врача.
– Кровотечения нет, – сказала Сафронова. – Уже хорошо. Но существует опасность заражения. Её бы в больницу…
– Нас бы всех – в больницу, – сказал Миронов.
Латынин