– Такие сейчас поэты.
– Тысяча лет прошла, а писать так и не научились.
В диалог наперебой вмешались дети:
– Папа! А кто такой жук?
– А жаба – та злая тётя в салоне?
– Кузнечик! С этим ясно! Это – наша мама!
– А дождь – это такое одеяло?
– А при какой горке?
– Почему у Кузнечика нет глазок?
– Эх, детки, глазки есть, но видеть – мало. Надо ещё суметь управлять полётом, – Корэф обернулся к Этне и очень тихо произнёс: – Бедные дети! Родились чёрт-те где! Вот имей таких родителей! Без голографики не обойтись, – Корэф снова повернулся к Илану и Марку: – А теперь побежали в видеосалон! Там я вам всех зверушек буду каждый день показывать! Мультики всякие! Побежали! – Потом снова обернулся к Этне: – Начинать нужно от «живого созерцания» и лишь потом переходить к «абстрактному мышлению». А у нас всё наоборот. Вот они, звездолётные дети!
Мультики были в голограмме, и дети могли войти в сказку. Они бегали вокруг героев и пытались с ними говорить, передвигаться в лесах дремучих, летать в космическом пространстве, не нужно было надевать какой-то шлем. Всё было как бы наяву, и все присутствовавшие на сеансе друг друга видели, как в театре. Они даже могли участвовать в сюжетах.
В условный «вечер» детей уложили и собрались спать, легли. Затихло всё. Корэф шёпотом спросил:
– Этна, где твоя родина?
– Тэрглобос моя родина. А твоя, Корэф?
– Моя – Земля, я землянин.
– Ну вот и выяснили… А к чему ты стал о родине, и перед сном?
– А родина у наших парней где? И как её назвать?
Этна перевернулась на живот и приподнялась на локтях:
– Их родина – пустыня мира. В пустыне родились.
– Родились на корабле. Их родина – корабль. У корабля есть только номер бортовой.
– А у океана, что бесшумно плещется за бортом?
– Космос. Их родина называется Космос. Так и запишем.
– Нет, формально принимается корабль. Считай, плавучий остров в океане.
– Камрады наши подрастут, а тут война. И что им защищать? Списанный корабль? Безродными космополитами их назовут.
– У них девчонки будут? Вот пусть их родину приданную и защищают.
– Так, значит, родину их будущих детей?
– Да, Корэф, иначе не бывает. Наверное, так всегда. Все защищают родину детей. Никто не убегает защищать могилы предков. При современной миграции никто не знает, где могилы предков. Так, захоронение урн. Слушай! Землянин! Ты уже более ста лет, как покинул родную Землю. Теперь предстоит встреча с родиной. В тебе что-то происходит?
– Да.
– Ты что-то вспоминаешь?
– Все мы: и люди и роботсмэны что-то всё время вспоминаем. Большинство консервативны. Оглядываемся в прошлое, чтобы себя во времени не потерять. И чтобы близких и друзей, и долг свой не забыть, историю свою и родины своей. Отсюда наш патриотизм, он всё вмещает. Никто не хочет лишиться своей истории. Пусть даже позорной. Все ищут в ней оправдания себе и горемычным предкам. Я слышу это от людей, читаю в книгах.