– Ты прав. Роман сильно впечатляет. Мне даже кажется, что те события в романе – красивая выдумка, полная интриг. А можно было их избежать?.. А, Корэф?.. О чём задумался?
– Да так. Всё снова вспомнилось. Интриги нашей с Анжи жизни легли в сюжет романа. Как всё же красиво, искусно всё описано! Интрига – это то, что побуждает героев к действиям, а сюжет – к движению. Всё так и было, с тем же напряжением. Всё там построено на нашем рассказе во время полёта к Тэрглобос сто лет назад.
– Значит, Теллур своё впечатление от вашего рассказа в романе отразил? Ты не ответил на мой вопрос: можно ли было тех опасностей вам избежать?
– Любой исторический роман и даже научный труд неизбежно несёт отпечаток личности автора, его восприятие. С немногим я там несогласен. Не так я думал, не с той интонацией говорил. Иные вещи он домыслил просто. Но это было его правом, правом автора. В принципе и в главном всё так и было. А избежать… Вот я пытаюсь избежать твоего вопроса, чтобы на него не отвечать. Но ты не уступаешь, не даёшь мне избежать. Вот говорят: такова жизнь. А что стоит за этим словом «жизнь»? Стоят за этим люди, только люди. Мы все определяем жизнь друг друга, определяем жизнь других. Интриги – это замыслы людей, а замыслы не имеют вариантов, они всегда исходят из инстинктов, мотивы – из глубин души. Поэтому поступки и интриги предопределены. Все остальные втянуты в интриги. Исходы здесь предрешены.
В согласии кивнула Этна головой:
– Наверное, подсознательно не могу воспринять тебя прошедшим через века. Давно нет ни командира Теллура, ни профессора Анжи, ни того мастер-оператора Корэфа. Сознание прагматично. Но подсознание отвергает вечность жизни человека. Инстинкт не соврёт. А ты – просто рукотворное чудо, дар из рук великих предков. Я всё люблю в тебе, люблю, не налюбуюсь.
– Девочка моя. Тот Корэф умер вместе с Анжи. Давно нет тела, что ласкала Анжи. А то, чего касается твоя рука, к чему прижато твоё тело и что вонзается в тебя, – всё это никем не тронуто. Тебе одной принадлежит. Не отпечаталась на мне ничья рука иная. Во мне самом осталась лишь память обо всех. Во мне они останутся живыми. Я твой, в твоей реальности, и жив я только для тебя. Если устанешь читать, скажи. Ляжешь ко мне на грудь. Я расскажу тебе с того места, где ты остановилась.
Глава 4. Родина
Плод оказался двойней. С разрешения шефа клиники роды принимал Корэф. Всё обошлось прекрасно, без осложнений. Ребята повыскакивали в порядке очень живой очереди. Имена давать не торопились. Потом поразмышляли не без скандала и назвали того, кто старше, Иланом, а младшего назвали Марком.
Прошло много месяцев. Не так уж скор в своём движении свет. Мы мчались, но как будто бы стояли. Давно никто из пассажиров не интересовался ни преодолённым расстоянием, ни дистанцией, ни временем, ни окружением звёзд. Никто не спрашивал параметров полёта, температуру за бортом. Да