– А кого это вы победили? Ну, рассказывай, давай!
Василий тут как-то весь съежился и натянул повыше одеяло.
– Да не мы, дед. Вы победили.
– Ааа. Понятно. Так, а что ж тогда празднуете, раз не вы победили?
Тут Василий совсем растерялся. Задумался. А Никон сидит молча, смотрит.
– Так это чтобы показать, что помним, что гордимся. Поэтому.
Никон погрозил внуку пальцем.
– А что это ты помнишь? Витьку Жареного помнишь? Который в болоте насмерть замёрз? А как Матвея, радиста, танком задавило? Ни рации, ни Матвея. Не помнишь. Я вот помню. Как со мной Николай Иванович Федорин намучался, пока осколок из спины доставал. Щербатый очень осколок попался, никак не хотел вылезать. А как портянки на Малиновом Яру стирали… А Глаша из медсанбата…
Он почесал небритую щеку, вокруг глаз собрались веселые морщинки.
– Есть что вспомнить. Не скажу, что всем горжусь, но пожил не зря. А ты-то чем гордишься?
Василий ответил не сразу. Неудобные у деда вопросы все какие-то, не знаешь, как бы сказать, чтобы потом тошно не было.
– Горжусь, что врага победили. Для потомков, для будущего.
– Да, и то верно. Хорошо мы их тогда причесали. Небось, до сих пор оклематься не могут!
Василий снова натянул повыше одеяло. Дед посмотрел на него пристально, словно мысли прочитал.
– Это что ж получается? Их дети лучше наших живут? Как же так вышло-то?
За окном снова засверкали огни.
– И чем же вы гордитесь? Чем гордитесь, Васенька?
***
Проснулся Василий и всю ночь не смог глаза сомкнуть. Поэтому и сидел сегодня один, а мужики ушли праздновать. А он не мог. Он встал, собрал домино в коробочку и скрылся в темном сыром подъезде старого дома, который построили те самые люди, те самые призраки, которых каждый год отпугивают яркими вспышками в ночном небе.
Май 2019 года.
Москва
Июнь
Во Вьетнаме начало лета – непредсказуемая пора для бизнеса. Сезон дождей в Халонге достигает своего пика как раз в июне, но это далеко не самое страшное.
Я разогнул затекшую спину и в тысячный раз выжал мокрую тряпку. Воду со второго этажа мы согнали по ступеням каменной лестницы, но оставался ещё холл и ресепшн. Возле стойки лужа была почти по колено. Старый француз Филипп Руже стоял в ее центре с ведром в руках и задумчиво чесал взлохмаченный седой затылок. Я спустился вниз, швырнул тряпку в угол – она утонула.
– Что будем делать, Фил? Нам бы не помешал насос.
Он пересек холл, рассекая мутную воду, словно баржа, и выглянул наружу.
– Стоянка еще затоплена. Нужно ждать, пока все не стечет. А насос – это хорошо. Загляни к Майклсону, может, он поделится.
Я вышел из гостиницы и побрел по колено в воде, в которой плавали прелые листья, мусор и куски древесной коры.
Я уже два года был в доле с Филиппом, после того, как выкупил у него часть земли и построил на ней двенадцать аккуратных бунгало. Они были оснащены кондиционерами с системой контроля влажности и пользовались хорошим спросом у моих соотечественников, для которых вечно мокрые простыни были так же непривычны, как и грязь на