Мученик. А. Винкаль

не могло быть места счастью там, где уже есть несчастье.

      «Увидит она руки мои – что скажет?» – так звучал не вопрос, так гремело восклицание. Ему не хотелось видеться с Эмили, давать объяснения, которые он не мог дать самому себе. Солгать ей он не мог и даже не помышлял об этом: Генри считал себя не вправе отравлять её какой бы то ни было ложью, пускай даже самой пустяковой.

      Взор юноши помутнел – его шатнуло в сторону, и он чуть не упал на прохожего. Эмили, стоявшая в стороне и наблюдавшая за ним, испуганно впилась в Генри своими голубыми глазками, но с места не сдвинулась: толпа крепко стеснила её тело. Тогда она окликнула его.

      Звучное сопрано отрезвило студента. Генри обернулся: сквозь охвативший город сумрак пробивались лучи света – он попытался поймать их. Неловко, неумело Генри ловил лучики, а ухватив, ощущал тепло, разливающееся по всему телу. Лучи устремлялись к самому сердцу юноши и, достигнув цели, согревали его. Тотчас прояснилось небо над головой; встрепенулись и залились мелодичными голосками незаметные глазу птицы – в действительности пела его душа.

      Генри внимательно вслушался. Улыбка показалась на его лице – невиданное прежде событие. Ему улыбнулись в ответ.

      3. Жак

      – Ты знаешь, прошлым вечером я впервые думал о своей матери. Я думал… нет, я чувствовал, что люблю её всем своим сердцем. Вчера вечером я впервые позволил ей стать частью меня, частью моей души. Быть может, и прежде её кроткий взор и тихие шаги были где-то неподалёку. Но теперь, – Генри указал забинтованной рукой в область сердца, – теперь я знаю, что всё это теплится у меня здесь.

      Внимательно посмотрев на свою собеседницу, он продолжал.

      – Всю свою жизнь я пренебрегал ею. «С добрым утром, сын», – раздавалось из родительской комнаты, на что я едко ухмылялся и хлопал дверью. Мать часто ругала меня, хоть и нередко относилась с добром. Доброту я принимал как должное, а на упреки всегда выказывал злобный оскал: я не мог их терпеть. Кто знает, стоили ли эти упреки меня: не так уж и велики мои проступки. Однако я считаю, что порицание отрезвляет человека от непомерной гордости. Будь то умный человек, будь то глупец – всё едино, все мнят себя теми, кем не являются.

      Он ощутил на себе томное мерное дыхание.

      Волосы Эмили кружили перед глазами Генри, словно хотели околдовать его. Влево-вправо, влево-вправо – вьющиеся локоны вытанцовывали медленный вальс в такт движениям головы девушки. Эмили одобрительно кивала своей головкой, искренне соглашаясь с каждым словом юноши.