Туров поглядел на него в упор.
– Ну, ладно. А ты почему? Тебя почему сослали? – спросил Унбегаун.
– Я новичок. Меня на место Бородянского взяли. Временно.
– Да, Бородянский… – вяло проговорил Унбегаун. – Аппендицит в таком возрасте. Даже странно! Надеюсь, он вернется. Хороший был мужик.
– Был?
– Я сказал «был»? Я оговорился! – виляя взглядом, воскликнул Унбегаун.
– Не сворачивай с темы, – посоветовал Туров.
– Пожалуйста! Не знаю, как ты, а я намерен разгадать тайну Гайи. И если это в принципе возможно, то единственное место, ГДЕ это возможно – наш родной и незабвенный 17-й участок.
– Почему? – удивился Туров.
Вместо ответа Унбегаун поднялся на цыпочки и принялся балансировать, с трудом сохраняя равновесие. С его грацией и габаритами он не выдержал и минуты. Рухнув на плечо Турову и вцепившись в него, чтоб не упасть, он одними губами прошелестел в ухо напарнику:
– Выключи регистратор.
Туров скривился, но просьбу выполнил.
Убедившись, что камеры и микрофоны выключены, Унбегаун подошел ближе к Турову и заговорил.
Все, как один, начальники Базы, считая с самого первого, воцарившегося в год ее постройки, и заканчивая текущим, не любили 17-й участок. Неоднократно ими предпринимались попытки вообще его закрыть или, по крайней мере, сократить и укротить.
Участок номер 17 находился дальше всех от Базы, дальше всех от космодрома и вообще нес в себе массу врожденных административных пороков, неискоренимых, по мнению начальников Базы, обычным путем.
Все смотрители 17-го участка были, как на подбор, вольнодумцами, не воспринимающими правильно концепцию научной дисциплины. Как и отчего это получалось – неизвестно, но во избежание ответственности за всякого рода ЧП, которые непременно и обязательно совершались на 17-м участке с печально постоянной периодичностью, начальники Базы то и дело урезали штатные единицы, понижали уровень снабжения, ограничивали в правах и вводили самые суровые кадровые требования.
То есть действовали методами феодальных наместников, храбро удерживающих в ежовых рукавицах бунтующие провинции.
Несколько лет подобной политики привели к тому, что на участке, изначально подготовленном для постоянной работы 9 сотрудников, сохранились всего две штатные единицы, а все технические должности были выведены в режим «проверочных посещений».
Туров как раз и был такой «посещающей» единицей: его прислали на 17-й участок для проверки, ремонта и отладки парка автоматических систем. Командировка должна была продлиться неделю. Если б не Бородянский…
Унбегаун, биолог-эколог, торчал на 17-м участке больше 3-х лет.
Что касается начальников Базы, то единственным успехом на пути администрирования ими 17-го участка, сделалось внедрение кем-то, наиболее дальновидным, специальных кадровых установок. Сотрудники, посылаемые на 17-й участок, проходили строжайший отбор. Включая проверку биографии, биографии родственников, психологические тесты и ролевые экзамены.
Буйные,