– Не думаю, что в вашем языке существуют слова, которыми можно описать Его. Его можно только узреть. Смотрите.
Он опустил руки на колени и закрыл глаза.
В одной книжке Кравченко как-то встретил фразу: «Воздух вокруг них загустел». Это его рассмешило: ну, как воздух может загустеть? Чего только эти писатели не придумают, лишь бы выпендриться.
Но в этот момент та странная метафора вдруг обрела жизнь: пылинки замерли возле светильников, воздух сменил консистенцию, стало трудно дышать. Головы у всех присутствующих отяжелели, Горов, единственный стоявший на ногах, распластался, прижатый к полу. Голову Кравченко пронзила боль. Словно чьи-то острые когти проткнули черепную кость, как яичную скорлупу, и вцепились изнутри в мозг. И туда вошли образы…
Черные, бугрящиеся холмы. Они перемешивались, сливались друг с дружкой, чтобы потом снова разделиться. Каждый из миллионов этих холмов был в сотни раз больше любого космического корабля. И эти холмы были существом. Заполняя собой все пространство вокруг, они были живым существом.
Древний не сразу заметил «Деметр». Одного его краткого недовольного взгляда хватило, чтобы людей внутри корабля охватили страх и паника. Для Древнего «Деметр» был чем-то жалким, раздражающим слух, вроде комара. А люди – мелкими паразитами. Древний побрезговал ими. И отмахнулся, потому что был сыт и раздавлен ленью.
Когда люди на ремонтном боте очнулись, с трудом разлепив сонные веки, Роман Бойцов – чем бы он ни был – прекратил свое существование. Синюшного оттенка кожа натянулась на костях, жесткие черные волосы побелели и выпали. Пустые, бездонные глазницы устремились в потолок. Второй инженер обратился в мумию, подобно остальному экипажу «Деметра», и рассыпался в пыль.
Кравченко расположился на лавочке напротив булочкой и наслаждался солнечным деньком, вдыхая ароматы свежей выпечки и корицы. Он открывал четвертую бутылку пива, когда к нему подошел Жданович и с мрачным лицом присел рядом.
– Агата вчера повесилась, – сказал он.
Кравченко сделал большой глоток из бутылки.
– Юркевич исчез. Никто не знает, куда он подевался, – сказал он в ответ.
Жданович кивнул, достал из кармана мятую пачку сигарет.
– Я думал, ты бросил?
– Никогда не поздно начать снова.
Они помолчали. Каждый раз, когда они встречались, в воздухе между ними повисал один и тот же вопрос. Они не хотели говорить о нем, но ни о чем другом они говорить не могли. Жданович, как обычно, не выдержал первым.
– Ты думаешь, он придет сюда, на Землю?
Кравченко встал, размял затекшие ноги. Надо уезжать. Больше он не выдержит этих встреч со Ждановичем.
– Конечно, придет. Он ведь не просто так оставил нам этого Бойцова. Прислал его, как открытку. Дохлого мужика… – Кравченко взял в руки початую бутылку с пивом. Он знал, что никуда не уедет, но думать об этой возможности было приятно.
– Он сделал это, чтоб мы на Земле знали: когда ему захочется кушать,