– Чево-чево, ишь любопытные, а ничево, вот по берёзовицу пришли, – отозвалась им бабушка.
– Чево, чево, а ничево, – пропела Васька.
А неугомонные чибисы не унимались, продолжали выспрашивать:
– А чьи вы, а чьи вы, чьи вы?
– Да тутошние мы, зачернушкинские. Неужели не узнали? – весело отвечала им бабушка Луша.
– Тутошние мы, тутошние, – подхватывала Васька. – Меня Василиской зовут. – Чибисы опять переспрашивали их, переговаривались меж собой? «Чево да чьи вы?». Ох, непонятливые.
– А теперь послушай-ко, – насторожилась бабушка, указывая рукой в небо, и освободила ухо, загнув платок.
Уже к ставшему привычным шуму воды прибавился нежный, почти хрустальный поднебесный звук. Васька подняла голову. Высоко-высоко в безоблачной голубизне неба проплывал едва заметный клинышек. Одна за другой летели красивые птицы своим, себе понятным строем. Самая первая – опытная птица – вожак, видимо, знала дорогу и поэтому летела в голове угла, бодрила других своим курлыканьем.
Они проводили взглядом одну плёнку, появилась другая.
– Ой, как интересно, – сказала Васька. – Ни разу такое не видела.
– А ещё не хотела идти. Проспала бы и ничего не узнала, – сказала бабушка с назиданием. – Журавлики-то родине радуются, домой воротились. Устали, жданные. Далеко лететь пришлось, а теперь уж близко им, – и помолчав, добавила. – Любуйся, Василиска. Гли-ко, как в сказке живём, наглядеться не можно.
Когда банки наполнились берёзовицей, бабушка налила её в стакашек внучке.
– Отведай-ко. Силы добавляет.
Василиса выпила сладковатый бодрящий берёзовый сок. Вкусно. Да и раз силы добавляет, как не выпить ещё живительной влаги.
Всё было у бабушки загодя предусмотрено. Она выколотила из берёз железные желобки, завернула в тряпочку, замазала раны на стволах садовым варом.
– Ну, оставайтесь с богом, не обидьтесь, – попрощалась с берёзами, и они двинулись с полными банками в Зачернушку. Свою банку Василиса несла, крепко прижав к груди, а потом заметила бабка, что устала внучка, поместила банку в сетку-рядушку. Ваське хотелось всю дорогу повторять то, что бабушка говорила берёзам: спасибо, не обижайтесь на нас.
А ещё ей радостно было оттого, что выдалось такое ласковое пригожее утро, что столько она всего запомнила сегодня невиданного и впереди был ещё большой, казавшийся бесконечным и праздничным день.
Берёзовицу пила Васька старательно. Отцу с матерью и сёстрам отправили банку в гостинец.
Когда от жары облиняла сирень, был какой-то праздник. Зачернушкинские старушки, надев плюшевые жакетки и повязав на головы голубые платки,