Ее тело было обнаженным, как и то, что на переднем сиденье. Плоть местами содрана, блестящая на выпуклостях и тусклая во впадинах. Не аккуратно свернувшаяся, наоборот, – ее как будто умышленно небрежно бросили на спину, ноги подняты, чтобы помешать открыть дверь, и верхняя часть туловища согнута под неестественным углом перед другой дверью. Голова почти отделилась от тела из-за многолетнего отсутствия опоры.
После того как Бенни закончил съемку, я взяла у него вспышку от камеры и осветила лицо трупа. Губы потеряли пухлость, и из чуть приоткрытого рта выдавались вперед зубы. Веки отделились от глаз, которые были такими же серыми, как ткани вокруг, – как у глиняного изваяния. Она едва напоминала Джессику, в ней и человеческого было немного, и все равно я пожалела, что не могу хоть чем-то накрыть ее тело.
Ее волосы грязно-желтого цвета были такими длинными, что скрывали отсутствие одного уха. Я осветила вспышкой ее лодыжки и убедилась, что как минимум на одной имелся глубокий порез сзади – на ахиллесовом сухожилии.
– Жертва Шоссе шестьдесят шесть, – произнесла я.
– Вы можете подтвердить, что это Джессика Робертсон? – спросила Коулмен.
– Ну… Да, это Джессика Робертсон, – кивнул Линч.
Все переключили внимание на него, и ему это явно нравилось.
Я снова обратилась напрямую к Линчу:
– Вы знали, что эта женщина была агентом ФБР?
Этот факт мы тоже скрыли от прессы.
– Говорит, что знал, она сказала… – начала было Коулмен.
– Да, она сама твердила, думала, я отпущу ее из-за этого, – перебил Линч и на мгновение как будто оживился, шаркнул ногой, словно это помогло ему тверже стоять на земле. – За пожизненный срок я и привел вас сюда. Так сказать, квид про кво.
Роял Хьюз, государственный защитник, сжал губы и отвернулся, стараясь не выдать отвращения.
– Пожалуй, было бы лучше, если…
Я подумала об этом упыре, который забрал восемь жизней, тем самым сделав несчастными тех, кто любил их, и единственная забота которого сейчас – избежать наказания за смертный грех.
– Квид про кво… – Язык и губы двигались медленно, будто слова во рту занимали больше места, чем обычно. – Вы сами-то понимаете, что говорите?
– Это значит, – ответил Линч, – что я показываю вам тела и взамен получаю жизнь.
– А откуда вам известно это выражение? Оно смутно напоминает фразу, услышанную где-то. – Я щелкнула несколько раз пальцами, будто силясь припомнить. – В каком-то фильме…
– «Молчание ягнят»? – с готовностью подсказал он.
– Именно! – Мой голос упал до шепота. – Потому что вы говорите в точности, как Ганнибал Лектер в беседе с Кларисой Старлинг. Возомнил себя Энтони Хопкинсом? – Я показала на Коулмен. – Ты что, решил, что перед тобой долбаная Джоди Фостер и мы здесь кино снимаем? – Оглядываясь назад, полагаю, в тот момент мой голос заскрежетал.
Наверное,