– А вам какое дело? – ворчливо ответил Виталий.
– Ну, брат, так у нас разговора не получится, – усмехнулся незнакомец. – Ты давай-ка присядь, отдышись.
Виталий подошел к поваленному дереву с другой стороны, но не сел, а облокотился на сук. Спросил строго:
– Вы что, местный?
– А кто ж еще, если я нахожусь на данной местности?! А ты откуда чешешь?
Виталий неопределенно повел головой к плечу.
– Ясненько. Может, скажешь, далече ли отсюда война?
– Не очень…
– Я тоже так думаю – ночью была слышна артиллерия. Вон там. Так что курс у тебя правильный. – Мужчина улыбнулся, и Виталий заметил, что лицо у него красивое и улыбка добрая.
Так окончилось недолгое одиночество Виталия в первый день войны.
Глава третья
В этот раз они укрылись в яме, которую вырыли возле вывороченного корневища сосны, сваленной бурей или скорее войной. Уже три дня они пробирались по этому бесконечному лесу, и где сейчас находятся – не знали. Они путались, даже подсчитывая дни с того рассветного часа, когда встретились и пошли вместе. Самарин считал – одиннадцать, а Карандов – тринадцать. Вот и сейчас они тихими голосами тупо спорили об этом, забравшись в яму под корневищем. Они вообще часто спорили. Как свела их судьба тогда – одиннадцать или тринадцать суток назад, – так сразу и возник у них первый спор. Самарин считал, что надо идти на восток искать своих – вдвоем не повоюешь. А Карандов говорил, ни своих, ни чужих им не надо, и вообще от людей нужно держаться подальше: пока проверишь, свои они или чужие, – пулю схлопочешь. И было непонятно, куда он идет и с какой целью, отвечать на эти вопросы он явно уклонялся.
Но так получилось, что в первый же их день они напоролись на группу вроде бы своих – те были в красноармейской форме. Но когда Самарин окликнул их, они открыли беспорядочную стрельбу и убежали.
– Ну кто они? Свои? Чужие? Ты бы им анкету сунул! – не по-доброму смеялся Карандов. А Виталию было не до смеха, он еще слышал, как возле него дзинькали по веткам пули. – Слушайся меня, лучше будет.
Борис Евгеньевич Карандов – так назвался спутник Самарина – был старше его лет на десять, а может, и больше. Рослый, поджарый, он был легок на ногу, неутомим. Его высокий загорелый лоб глубоко прорезали морщины, у него были светлые, водянистые глаза без четкого обозначения зрачков и оттого неуловимые, даже когда он смотрел на Виталия в упор. О себе он рассказывал мало, неохотно и так, что не понять, всерьез говорил или ерничал. Сказал, что до начала войны работал в Барановичах, заведовал хозяйственным магазином, а раньше служил снабженцем в железнодорожном орсе и, рассмеявшись, добавил:
– Снабженец – крылатая должность, всю страну можно повидать, пока прокурор где-нибудь не задержит. Лично я от этих крылышек избавился вовремя и по собственному желанию.
С каждым днем Самарин