Среди прочего фонды предоставили ей восемь комфортабельных, но не сверхдорогих квартир, расположенных в престижных районах города, включая и ту, где мы сейчас завтракали. Такой выбор позволял менять обстановку, если ей вдруг надоедал вид из окна: приходилось учитывать, что у нее вновь могло возникнуть желание затвориться в четырех стенах. Кроме того, отец предполагал, что ее врожденная грациозность и красота феи – она это отрицала – могли привлечь ненужное внимание опасного мужчины, и при таком раскладе Гвинет могла бы без проблем поменять место жительства. Соответственно, пожар или другое стихийное бедствие оставили бы ее бездомной не больше чем на час; важный момент при условии, что с годами ее социофобия только усилится и она будет всеми силами стремиться избегать контакта с людьми. Также она могла переезжать из квартиры в квартиру, чтобы отвадить соседей, желающих с самыми добрыми намерениями наладить более теплые отношения.
Гвинет встала из-за стола, чтобы принести кофейник.
Ночь уходила из города, еще полчаса, и заря намеревалась предъявить свои права на улицы.
Я от второй чашки отказался.
Тем не менее Гвинет ее наполнила. Вернулась к своему стулу.
– Прежде чем ты уйдешь, мы должны найти ответы на несколько вопросов.
– Вопросов?
– Увидимся мы снова?
– Ты этого хочешь?
– Очень. – Слово прозвучало как музыка, как песня.
– Тогда увидимся, – ответил я. – Но как же твоя… социофобия?
– Пока ты ее не пробудил.
– А если она все-таки проснется?
Она пригубила кофе. Серебряная змея, изящная, так же как нос, который она украшала, блеснула в колеблющемся свете свечи. Казалось, она вращается и вращается в ноздре, на которой висела.
– Не знаю, – ответила Гвинет. – Может, в следующий раз я развернусь и убегу от тебя, чтобы навсегда остаться одной.
Она посмотрела на меня, но я сидел слишком далеко от свечи, и она могла увидеть только фигуру в капюшоне, с перчатками на руках, и ничего под капюшоном. Так что я вполне мог быть самой Смертью.
– Приходи вечером, в семь часов, – продолжила она. – Мы пообедаем. И ты расскажешь мне о себе.
– Я никогда не выхожу из дома раньше полуночи. Слишком опасно.
– Надежда у тебя есть? – спросила Гвинет после долгой паузы.
– Не будь ее, я бы давно покончил с собой.
– Вера и надежда, объединившись, справятся с любой опасностью. Ты боишься смерти, Аддисон?
– Своей – нет. Не так, как люди боятся смерти в книгах. Я иногда тревожился, что умрет мой отец. А когда он умер, я и представить себе не мог, что боль утраты будет такой сильной.
– Я