– Марин, ну ты что? Ты же сильная. Испугалась задним числом, да? Я никому не скажу, честное слово.
Она неожиданно для пацана обхватила его за колени и, уткнувшись в них лицом, расплакалась еще сильнее. Толик робко погладил ее по рассыпавшимся волосам и тихо сказал:
– Я тебя люблю!
Маринка услышала и подняла заплаканное лицо:
– Меня же руки чужие лапали, как ты можешь меня любить!
Снова опустила голову. Он легонько приподнял ее лицо за подбородок. Глядя в ее глаза, усмехнулся почти взрослой улыбкой:
– Ты чистая, запомни. Колькины руки только ему грязи добавили, на тебе следов нет.
Связав два лежавших на берегу обрубка дерева ремнями и столкнув маленький плот в воду, устроили на нем рюкзаки. Белов разделся. Марина сняла только брюки. Тихо сказала:
– Придется в твоей рубашке плыть. Что я родителям скажу? И как им на глаза покажусь утром?
Он предложил:
– Плыви так, я смотреть не буду. К тому же темно. А то потом в сыром идти холодно. Отсидимся у меня в сарае, его открыть легко, если знать. Когда твои на работу уйдут, домой пойдешь. Я не думаю, что они помнят, в какой ты рубашке ушла. Потом скажешь, что в кусты свалилась и распорола.
Она с искренней благодарностью сказала:
– Спасибо, Толик. Отвернись, пожалуйста!
Подросток послушно отвернулся. Одежду устроили на рюкзаках. Ухватившись за плот с разных сторон, поплыли к другому берегу, толкая его перед собой. Белов выбрался на берег первым. Подтащил плот на мель и перетащил рюкзаки на берег. Отвернулся, давая девушке возможность выбраться из воды. Маринка накинула рубашку на голое тело. Натянула брюки. Хотела сесть на траву, чтобы обуться. Схватилась за бок и охнула:
– Ой! Толь, у тебя фонарик есть?
– Есть. Достать?
– Что-то бок больно. Посмотри…
Она приподняла рубашку, когда парень включил фонарь. Белов ахнул:
– Он тебя бил? Четыре синяка на боках, здоровенных!
Она кивнула, разглядывая кровоподтеки:
– Несколько раз ударил в живот и по лицу. Как лицо выглядит?
Он перевел луч фонарика на лицо и сказал из темноты:
– Крепко он тебя. Губы опухшие, фингал под глазом и на скуле синяк со ссадиной.
Маринка снова разревелась:
– Вся деревня гудеть будет! Давно у меня синяков не было. И объяснить нечем…
Белов немного подумал:
– Знаешь что, у моей сеструхи крем какой-то есть, она им свои прыщи замазывает. Точь в точь под кожу! Я заберу, если хочешь. Пусть Нинка с прыщами походит!
– Принеси.
Он немного помолчал, а потом спросил:
– Марин, а ко мне ты как относишься?
Она честно ответила:
– Ты мой друг, Толик. Я вас всех любила, как братишек, а сейчас даже не знаю, как дальше быть. Кольку я теперь боюсь. Насчет Витька и Лехи – трудно сказать. Я тебе очень благодарна за сегодняшнее спасение, но пойми, я ничего и ни к кому не испытываю. Найди другой предмет обожания. Я читала