Вечером 8 ноября мюнхенская пивная «Бюргербройкеллер», в которой собралось баварское правительство, была набита людьми так, что втиснуться в зал еще кому-либо не представлялось ни малейшей возможности. Фон Кар уже начал свою речь, но Гитлер, Геринг, Гесс, Штрейхер и остальные все еще топтались в вестибюле, а шесть сотен штурмовиков – вокруг пивной. И никто не знал, как втащить «революцию» туда, где просто физически нет для нее места. Гесс, самый высокий из всех, встав у дверей на цыпочки, пытался слушать, что говорит оратор; Геринг все время выходил, чтобы подбадривать своих парней, ждущих на улице; Гитлер, в отвратительно сшитом фраке, стоял, держа руку под мышкой, где у него был спрятан револьвер, а время между тем не шло, а летело, причем все мимо.
«Революцию» подтолкнул дождь. Геринг вернулся с улицы и сказал Гитлеру, что парни мокнут и мерзнут и что если им сейчас скомандовать, то они расчистят любое помещение, лишь бы согреться. Это была шутка, от которой Гитлер только досадливо закрыл глаза: он отнюдь не собирался на штыках врываться в зал; он и фрак-то этот мерзкий надел, чтобы олицетворять гражданское единение, а ребята в стальных касках, до зубов вооруженные, должны были служить всего лишь фоном. Но Геринг рассудил иначе: приняв движение век Адольфа за согласие, он распахнул двери и рявкнул приказ – занять пивную и расчистить проход для председателя партии.
Штурмовики ворвались, и распухший от трех тысяч человек зал оказался способным проглотить и еще пару сотен. От дверей до подиума в конце зала штурмовики оставили проход, и Гитлер пронесся по нему, как спринтер; за ним прогрохотала его команда. От этого вторжения пивная загудела, фон Кар поперхнулся словом и, как потом описывал Гесс, стоял и хлопал глазами, «как ребенок, ни за что ни про что получивший трепку». Спихивать его с подиума Гитлер, конечно, не стал, а вскочил на стул, выпалил из револьвера в потолок и что-то каркнул, чего никто не разобрал. Голос у него сел, пришлось откашляться и повторить для тех, кто не понял. Слова были такие:
– Всем соблюдать спокойствие! В Мюнхене только что произошла национальная революция! Город оккупирован моими войсками. Зал окружен! Господа, – повернулся он к остолбеневшим министрам, – во избежание эксцессов прошу вас пройти, куда вам укажут. Остальным – соблюдать спокойствие! Ждать! Во имя Германии!
И дальше в том же духе. Пока он ораторствовал, Гесс настойчиво сопровождал трех баварских лидеров по проходу и через вестибюль в служебное помещение для «беседы». В это время автомобиль Геринга уже мчался на квартиру Людендорфа, которого нужно было ввести в действие, после того как Гитлер договорится с министрами. Поразительно, но именно это и не составило особого труда. Гитлер говорил с ними не более получаса, после чего все четверо вернулись в зал, и фон Кар, фон Лоссов и фон Зайссер – каждый в двух-трех фразах – выразили ему свою поддержку. Сам Гитлер позже рассказывал, что, как только вошел