Весеннее полнолуние
Весна в Хафранге всегда была очень короткой. Наверное, потому, что не особенно отличалась от остальных времён года. Просто день становился немного длинней, чем зимой, и под скудным дождем пустынные земли покрывались редкими пятнами свежей травы, которую лето потом превращало в солому. Вот, пожалуй, и всё – чего ещё ждать от Хафранга? Все четыре сезона дневная жара и холод после заката, бесконечная сушь, когда солнце сияет на небе триста пятьдесят пять дней в году, камень, песок – и ни малейшей надежды на перемены. Здесь так было всегда.
Онис, ломая киркою камень для крепостей в далёком Зинданге, вдруг увидел перед собой крошечный белый цветочек, выросший прямо на стенке каменоломни. Из крошечной щели, заполненной пылью, глотнув дождевой воды, вылез тонкий побег. Раскрылись навстречу солнцу листочки, и нежные лепестки разорвали бутон. Значит, и правда – весна. Двенадцатая весна в Хафранге. Он был единственным, кто прожил здесь столько. Обычно мало кто из рабов выдерживал даже нескольких лет.
Бич надсмотрщика со свистом хлестнул его по спине. Всё правильно, нечего любоваться природой, когда в Зинданге ждут строительный камень. На то он и раб из покорённой страны, чтобы трудиться на победителя. А что наступила весна, Онис знает и так. Считать он не разучился, весеннее равноденствие было как раз на днях. Его-то никак нельзя пропускать. Потому что дальше нужно следить за Луной, дожидаясь, когда она станет круглой, как золотая монета, и наступят Священные Дни. Впрочем, это уже, наверное, ни к чему… Раб опять заработал киркой, и весенний цветок вместе с камнем, давшим ему приют, обрушился вниз. В Хафранге не место надежде.
***
Рабов, несмотря на строгости, всё-таки берегли. Зинданг уже покорил ближайших соседей, и приток свежих пленников сократился. Так что Смотритель Каменоломен принял все меры, чтобы работники были трудоспособны как можно дольше. Теперь каждые три часа рабы отдыхали и пили воду, кормить стали лучше, и охрана уже не смела убить просто для развлечения. Те, кто попал в каменоломни недавно, не могли оценить перемены, но Онис был благодарен чиновнику. За двенадцать лет этой каторги он испытал и побои, и голод. Убивали его раза три, особенно изощрённо за попытки сбежать. Но всегда, к удивлению палачей, он удивительным образом выживал и опять возвращался к работе. Впрочем, всё это было в начале. Онис быстро сообразил, что сбежать из каменоломен нельзя. Одолеть пустыню истерзанному рабу невозможно. В лучшем случае можно было рассчитывать оказаться в руках у кочевников, но тогда работа в каменоломне показалась бы раем.
Звон огромного гонга возвестил очередной перерыв. Измученные рабы, покрытые красно-коричневой пылью, сползались к бочкам с водой. Напившись, можно было немножечко полежать. Прямо здесь, возле бочек, под жгучим солнцем, на твёрдой земле. Онис устроился рядом с молодым пареньком, который появился на каторге меньше года назад. В каменоломне дружбы быть не могло, каждый оставался