– Нет, я совсем не боялась! – засмеялась Эльке, – И когда отец позвал меня и ангел сидел у нас в гостиной, отец спросил меня – хочу ли я выйти замуж. И ангел посмотрел на меня своими золотыми глазами, и я посмотрела на него. И я сказала отцу, что я выйду за ангела. Вот и все, так мы и встретились.
– А как он ухаживал за тобой? На танцы вы не ходили.
– Мы виделись, но вы знаете, какой короткой была помолвка. Он водил меня сюда, в кондитерскую, помните, синьора Лукреция?
– Да-да, приводил несколько раз, – кивнула Лукреция, – Вот здесь они садились, у окна, и он всегда подопрет голову ладонью и смотрит на нее, смотрит… И молчит, всегда молчит.
– И вы до самой свадьбы не перемолвились ни словом?
– Да мы и после свадьбы не особенно…
– Так он совсем не говорит с тобой?
– О чем? – спросила Эльке¸– О чем муж должен говорить с женой?
– Ну…– девушки в замешательстве переглянулись, – О разном, наверное. А как же?
– Он хороший муж, – спокойно сказала Эльке, – И мне тоже не нужно напоминать, в чем моя работа. Я не стану говорить ему, что ему делать, а он мне. О чем же нам разговаривать?
– А я-то беспокоилась, что Рейнхард все время молчит, – вдруг сказала Марике и рассмеялась.
Шампанское быстро исчезало, пирожные еще оставались, девушки шумели и смеялись. Во что мог бы превратиться девичник Эльке до свадьбы, разве что в унылые посиделки, когда никто не знает что сказать и чем приободрить невесту, жены стесняются похвалить своих мужей, а девицы боятся спрашивать, рассуждала Лукреция, раскладывая оставшиеся пирожные в маленькие коробочки, чтобы отдать девушкам на выходе. То ли дело вот так, когда за стеклянной витриной на улице под фонарем уже собираются мужчины, чтобы доставить своих подруг и сестер домой в сохранности, и от этого девушкам еще веселее, они собираются у витрины, обсуждают своих женихов и заливисто смеются.
Рейнхард ждал Марике, Эрик Такса, странным образом как будто еще больше помолодевший, ушел со своей девушкой. Вальтер Гесс курил в сторонке у своего мотоцикла, пока Ули прощалась с подругами. Реджинальд Краузе, вопреки чаяниям, ждал сестру, весело перекидываясь фразами с Уве Штольцем, встречающим своих Анни и Катти. Старший сын кондитера Беккера и Лукреции отправился провожать до дома Лиззи Майринк. На другой стороне Беккерштрассе в длинном седане сидел Томас Мур. Ангел спикировал с неба на перекресток, отряхнул крылья, Томас вышел из машины и пожал ему руку, мужчины молча ждали, прислонившись к боку автомобиля, пока Эскива и Эльке смеясь секретничали напоследок у дверей кондитерской.
– Тебе хорошо с ним? Знаешь, мама твоя была права, не каждый мужчина…
– Очень хорошо, я не думала, что так бывает, но теперь я тебя вполне понимаю.
– Какая ты счастливая, Эльке! – Эскива Мур обняла ее на прощание.
– Я никому не говорила, Шкив, – прошептала Эльке