– Гектор?
– Поместье Ленара Тринадцатого, представьтесь, пожалуйста? – раздался механический голос.
– Ты, железный болван, что не узнаёшь? – обрадованно закричал маэстро, не желая называть своё имя агентам ЦК, прослушивающим звонки из мира людей в империю.
– Кого, позвольте, я должен узнать? – невозмутимо произнёс камердинер.
– Пригласи к аппарату Семёна немедленно! – с рычанием потребовал Ленар.
– Извините, сударь, у меня большое подозрение, что вы ошиблись адресом. Обратитесь с жалобой на станцию. Впредь прошу не беспокоить. – Камердинер разорвал соединение. Ленар мысленно издал вопль обиженного барсука: «Ой, ой, ей, что это получается, у Гектора профессиональный глюк или провода окислились от болотных туманов? Так, из хорошего: поместье существует, стоит на месте, как Московский кремль. Остаётся придерживаться плана и добраться в Париж к сроку. По крайней мере, там есть квартира. Конечно, можно позвонить родным-знакомым, но уж больно нелепая ситуация, когда придётся объяснять бывшей жене, почему оказался под Армавиром. Сто процентов идиотская тропа! Запишут в сумасшедшие, и прощай веками выстраданная репутация непробиваемого циника-одиночки».
Конечно Ленар рассчитывал на всяческие там приключения, но начинать дорогу с убийства – это решительный моветон5. Актрис за свою жизнь он насмотрелся больше чем арабский шейх наложниц, и очередная прима нисколько не впечатлила, за исключением хладнокровия, с которым смотрела на умирающего любовника. Могла бы для приличия вскрикнуть, упасть в обморок, наконец, однако ж нет, забрала деньги и перешагнула через тёплый труп, как ни в чём не бывало. Впрочем, маэстро никогда не имел дел с революционными натурами, у которых, вполне может быть, что в голове всё совсем по-особенному устроено. И обычные проявления чувств у них имеют другое назначение, вывернутое от нормального.
– Серафима, просветите иностранца, а чем таким насолил господин в огурцах, что непременно хотели убить?
– Не понимаю, а за что вас отправили на каторгу? Неужели уголовник?
– Скажите тоже, чтобы импресарио и деклассированный элемент. Обыкновенное вольнодумство: хотел жить на болотах без касательства к власти. Крамола!
– А разве такое возможно?
– Что именно?
– Чтобы отправляли на каторгу из болот? Тогда какая это каторга, сплошное удовольствие, санаторий.
– Вот и я так считал, и что вы думаете – одуванчики помяли, видели бы вы эти безобразные траншеи в девственно белом одеяле. Варвары!
– И что такое сделали?
– Украл садовую беседку.
– И за это на каторгу? Ерунда какая-то! Вы меня обманываете.
– Вместе с чиновником первого класса, а это уже не шутки.
– Здесь поверю. И что чиновник?
– Неубиваемый, пробовал травить,