После этого нам пришлось прождать около получаса, прежде чем мы вернулись в аэропорт. Мы были в коридоре, когда меня прорвало, и я рассказал всё вызывавшей доверие девушке-следователю. Я сделал это, так как у меня не выходили из головы слова одного их полицейских: «Если ты не будешь сотрудничать, тебе придётся худо». Рассказал о маршрутах, всё, что успел узнать от Вадима. Но она сказала, что им уже всё известно. Она закурила.
Стульев в коридоре не было. Я не был в состоянии стоять на ногах, поэтому сел на корточки, оперевшись на стену. Затем попросил у девушки сигарету.
– Ты куришь? – поинтересовалась она.
– Обычно нет, но сейчас да. – Я принял из её крохотной руки сигарету.
Когда мы вернулись в аэропорт, меня усадили в кресло, похожее на трон. Трон короля только что завоёванного государства. Я чувствовал себя трофеем. Казалось, я для них был зверем, пойманным на охоте, гордо выставленным на общее обозрение. Охотники решили отметить удачную вылазку пивом и пиццей. Но эти охотники оказались добрыми. И когда привезли пиво и пиццу, целая пицца и стаканчик пива предназначались для меня. Стаканчик, не больше. Они сами выпили совсем по глотку – не в баре всё-таки. Если мне не изменяет память, мне даже сняли наручники, чтобы я мог поесть по-человечески. Но во рту пересохло, кусок в горло не лез. Чувствовал я себя хреново. Расправился лишь с тремя кусками пиццы. Пицца была так себе – это был один из показателей их скромных доходов. В Италии эта профессия, как понимаете, не входит в разряд высокооплачиваемых. Пицца мне далась тяжело, но вот с пивом вышло удачнее.
Так мы провели несколько часов. Они изредка обращались ко мне с вопросами, но больше болтали между собой, шутя, смеясь, периодически исследуя меня, сканируя глазами. Пытались понять, действительно ли я не понимал по-итальянски. И такие подозрения я у них вызвал, когда несколько раз догадался, о чём они говорили. Брюнет со своей «подругой» подшучивали надо мной, иногда сверля глазами, будто пытаясь заглянуть внутрь. Не на того напали, братцы! Пусть я по своей сути не опытный криминал и не закоренелый преступник, но так просто меня не возьмешь. В противовес этим двум остальные трое не выказывали особенного удовольствия от сложившейся ситуации. Я часто ловил на себе пристальный грустный взгляд итальянца-добряка – ему искренне было меня жаль.
В определённый момент все поняли, что пора закругляться. Я уже был никакой: бледный, с синяками под глазами, которые начинали слипаться. Полицейские начали подниматься со стульев, и тут я заметил по пропавшим с некоторых лиц улыбкам, что всем пятерым в действительности была неприятна процедура, которую им предстояло провести.
Мне надели наручники, и мы покинули кабинет. По дороге к выходу все выпили по кофе – я отказался, но попросил купить мне питьевой воды. Три бутылочки полетели в огромный чёрный мешок: сумку у меня изъяли, и все мои скромные пожитки перекочевали туда.
Когда мы проходили через аэропорт, меня вдруг пробрал тихий нервный смех.