– Совсем нет.
– Тогда зачем они вам?
– Они… кое о чем напоминают.
– О чем же?
– О том, кто я такой.
– И кто вы такой?
Я ответил не сразу. Когда же я наконец заговорил, мой голос звучал совсем тихо.
– Грешник.
Мой ответ поставил ее в тупик.
– Ну… я тоже, но… Какое это имеет отношение к… – Она взмахнула руками, показывая на увешанную оружием стену: – Ко всему этому?
– Слово «грешник» происходит от староанглийского стрелкового термина XIII века.
– И что же оно тогда означало?
– Оно означало человека, который бьет мимо цели.
Девушка рассмеялась.
– Черт побери, в таком случае мы все… – Она снова зажала рот ладонью, потом вытерла губы ее тыльной стороной. – Я хотела сказать… в общем, древние англичане правильно ухватили суть. – Девушка снова закружилась, как в танце, потом медленно двинулась по проходу между скамьями, продолжая разглядывать мой маленький мир.
– Значит, вы грешник?
Я посмотрел на нее, но не ответил.
– Кто же тогда я?.. – Она описала вокруг меня дугу, словно оценивая со всех сторон. – Нет, вы не можете быть настолько плохим, – заключила она уверенно, обводя внутренность часовни плавным движением руки. – Иначе Бог ни за что бы вас здесь не оставил!
Внимание ее привлекла старая, ветхая исповедальня с облупившейся решеткой.
– Когда же у вас здесь появится новый священник?
– Этого я не знаю.
– То есть вы хотите сказать, что сегодня вечером… скажем, в течение ближайших минут двадцати, он здесь не появится?
Я кивнул.
– Увы.
– Он точно не приедет?
– Совершенно точно. Уж во всяком случае, не сегодня вечером.
Она глубоко вздохнула.
– Значит, мне придется довольствоваться… – она с неодобрением помахала рукой у меня перед носом, – вами.
Что бы она ни принимала, эти вещества наконец-то добрались до ее головы. До мозга. Взгляд вдруг поплыл. Лицо сделалось бледным, как у призрака. На лбу проступили бисеринки пота. Закрыв глаза, она покачнулась, промурлыкала обрывок какой-то мелодии и подняла руки над головой (последнее движение она, по-моему, проделала совершенно бессознательно). Почти целую минуту она так и стояла – воздев руки над головой, слегка покачиваясь и мурлыча под нос какую-то песенку, погребенную глубоко в ее памяти.
Что до меня, то я вдруг почувствовал себя… странно. У меня есть своего рода дар или, наоборот, проклятье: каждый раз, когда я вижу девочку-подростка, которая оказалась далеко от дома и уходит все дальше, мне кажется, будто мне в грудь вонзили большой нож. Так произошло и сейчас. Я смотрел на гостью и чувствовал между ребер острое, холодное лезвие.
Наконец девушка открыла глаза и опустила руки. По ее виску стекала струйка пота, но она ее не замечала.
– А все-таки здесь круто!.. Законное местечко!.. – Гостья сделала шаг и тут же налетела на скамью. Схватившись