Один наш знакомый, сокурсник ещё моих родителей, очень пожилой человек, просто не вынес того, что пришлось ему с женой срочно выезжать из квартиры – так решил хозяин. А у старика не выдержало сердце, так что он переехал не в другую квартиру, а прямо на кладбище. Боюсь, что он стал далеко не единственной подобной жертвой идей сионизма. Одна одесситка из нашего ульпана приехала со своими старыми родителями в Тель-Авив, училась, старалась устроиться на работу, убирала целый год квартиры, а к весне, похоронив отца, они с матерью решили вернуться в Одессу (где у неё теперь не было ни работы, ни квартиры). Я не хочу делать однозначных выводов, может быть, она такая уродилась неудачница, ничего в жизни не смогла нигде добиться. Всё может быть… Но таких, как она, были тысячи и тысячи. Людей, выбитых из колеи, не умеющих приживаться на новом месте. Они верили, что обрели новую родину, по крайней мере, им об этом много говорили. А остались у разбитого корыта. Не хочется повторять истории о профессорах, метущих улицы, но ведь это правда. И о пенсионерах, которые вынуждены были подкармливаться из мусорных баков около овощных лавок, – плата за квартиры съедала все пособия. Неужели это было так необходимо, неужели это принесло много счастья «коренным» жителям страны? Что-то не верится в это. Хотя очень многие смогли неплохо нажиться за счет новоприбывших.
На верблюде в пустыне Негев. Посёлок бедуинов, 1993 г.
Наступила осень, и в первые же дни сентября стало легче дышать. И в квартире уже не было такой жары. Мы ведь ещё не знали, что самым страшным испытанием будет холод в доме зимой.
Мы стали уже лучше ориентироваться в городе, изучили разные маршруты, ходили всюду либо пешком, либо ездили на велосипедах. В автобус садились только в самых крайних случаях. Положительным во всем этом было то, что мы за пару месяцев похудели килограммов на 15 каждый. Только дочка, как была худющей, так и осталась. Старались её подкармливать, особенно фруктами. Каждый день покупали ей мороженое, оно в Израиле очень вкусное. Сами откусывали один кусочек тоже (наши «комиссионные»). Еще в Яффо был кондитерский магазин, хозяин которого продавал вкуснейший шоколад в виде букв и «тоффифи», молочную помадку с шоколадом и орешками. Одна коробочка стоила полтора шекеля, т.е. пятьдесят центов! В Канаде такие коробочки продают втрое дороже. Это было для нас просто спасением: дочка сметала такую коробочку в один присест. Так что она все же не голодала.
Недалеко от могилы Бен-Гуриона. Сдэ-Бокер, 1993г.
Почему-то ей не нравилось делать уроки за столом, хотя таковых у нас имелось целых три: в гостиной журнальный длинный стол, в столовой, отделённой от «салона» раздвижной стеклянной дверью, большой дубовый обеденный и самый наш дорогой «подарок от Сохнута» – маленький,