– Почему я не могу вырвать глаза?!
В ответ тишина. Плач прекратился, кровь исчезла. И Роберта даже порадовал факт своего же заключения, считая себя под «защитой», но осознав странность своих слов, он вскочил с холодного пола, задаваясь вопросом:
– Что если она реальна?
Глава 5: После персиковых закатов
В детстве мир кажется беспечным.
И Робби любил этот мир всем своим сердцем, особенно вечера, после персиковых закатов, когда небо позволяло считать звезды, откидывая облака как можно дальше.
1995 год.
Её пироги были особенными, и дело не в ингредиентах или семейном рецепте. В восемь лет Робби не мог объяснить, да и понять, в чем заключается особенность маминой выпечки. За раз съедая половину, не оставлял при этом ни крошки.
Съел бы весь, но только дядя Моррис тоже был любителем сладкого.
Пирог – стал звездой очередного чаепития. Они собирались на уютной кухне: из кружек завивался горячий пар, а в чай, то и дело плюхались кусочки сахара. Из окна открывался прекрасный закат, слышались крики перелетных птиц.
Робби не интересовала прелесть природы и вида из окна, он был занят другим делом, обняв ладонями горячую кружку, пожирал взглядом хрустальную вазу со сладостями.
– Мама, можно мне еще одну конфету? – хитро улыбнулся мальчик.
– Дорогой, – Эстер нежно коснулась его кудряшек, покачав при этом головой. – Ты съел уже достаточно.
– Хорошо, – неохотно и очень вяло признал он, и взяв чайную ложку, начал помешивать темно-оранжевый напиток.
Без конфет пребывание на кухне становилось бессмысленном.
Моррис тут же поглядел на племянника:
– Робби, завтра мы обязательно наверстаем упущенное.
Мальчишка тут же оживился, поднял голову и задорно кивнул.
Эстер поглядела на них двоих: таких улыбчивых, навеки маленьких в душе. Внутри скапливалось подобие ревности, но только безобидной, пылающей любви к любимому брату и сыну.
Семья Брукс была самой обычной, жила в Чикаго. Мать попала в аварию, когда Моррису было шесть, а Эстер три, сначала отец – Роберт Брукс сильно горевал, что начал пить. «Но нашел в себе силу воли до того, как алкоголь стал зависимостью». К сожалению, только он так считал. С каждым годом, выпивки до потери сознания превосходили частотой.
В детстве Моррис всегда задирал Эстер, впрочем, как и других девочек, да и нередко мальчиков из своего общества. Его образ хулигана запомнился с рогаткой в руках, темных синяках на коленках и локтях, со сломанным велосипедом. Всегда находил приключения, попадал в передряги, ввязывался в драки. «Ничего толкового из него не вырастет.» – ставили «диагноз» некоторые школьные преподаватели, считая своё мнение насчет человека самым главным, – «Никаких амбиций и усилий».
Отец всегда читал ужасно длинные нотации, например, о том, как плохие оценки могут сказаться на будущем. И это была не единственная причина.