– Извините, пожалуйста, – прошептал он настолько громко, насколько осмелился.
– Если хочешь с нами поговорить, то подойди сюда.
– Мне нельзя выходить на свет.
– И что же с тобой случится, если ты все же выйдешь?
– Один сумасшедший человек может попытаться меня убить.
– Кроме нас с Морин, здесь никого нет.
– Этот сумасшедший человек везде.
– Прямо как Господь Бог, – заметил я.
Я перешел на другую сторону террасы и уселся рядом с ним.
– Чем я могу тебе помочь?
– Ты американец?
– Да.
– Здоруво, чувак.
Этот факт его позабавил, а этого достаточно, чтобы все понять про этого парня.
– Слушай, ты не мог бы посмотреть, ушел ли тот человек?
– А как он выглядит?
– Она. Да-да, я все понимаю, но она действительно кого угодно напугает. Мой друг ее заметил и предупредил меня, чтобы я успел спрятаться. Однажды я ходил с ней на свидание. Понимаете, один-единственный раз. А потом все это закончил, потому что она больная на голову, а еще…
Этого было более чем достаточно.
– Ты ведь Чез?
– А ты откуда знаешь?
– Я друг Джесс.
Видели бы вы его лицо в тот момент. Он метнулся к стене, ища лазейку. Мне даже показалось, что он попробует забраться на стену, как белка.
– Черт! – испугался он. – Твою мать! Извини. Черт! Ты не поможешь мне перебраться через стену?
– Нет. Будь так добр пойти со мной и поговорить с ней. У нее… у нее выдалась непростая ночь, и, возможно, небольшой разговор поможет ей успокоиться.
Чез рассмеялся в ответ. Это был неискренний, отчаянный смех человека, который понимал, что, когда речь заходит о том, как успокоить Джесс, толку от нескольких слоновьих доз транквилизаторов будет много больше, чем от небольших бесед.
– Вы знаете, что я с того нашего свидания не занимался сексом?
– Нет, Чез, этого я не знал. Да и откуда? Или об этом где-то писали?
– Я был слишком напуган. Я не могу допустить такую ошибку снова, не могу допустить, чтобы на меня опять орали в кино. Знаете, я не против, пусть я больше никогда не буду заниматься сексом. Лучше так. Мне двадцать два. Ну а к шестидесяти уже становится