– Хорошо, ты её услышишь, – я замираю. Уже виднеется свет. Там её встречают. Она их видит. В отличие от меня.
И я усилием воли вызываю мелодию. Мне больно её слышать. Но ради Насти я терплю. Потому что знаю, что это значит.
– Спасибо, Шион, – она спрыгивает на пол. – Удивительно хорошо. Я пойду, да? До новой встречи?
– До новой встречи, – вру я отчаянно. И провожаю её. Машу рукой. А самому так и хочется посмотреть на своего соседа. Он плачет? Ведь он такая мартышка, всегда за мной повторяет. Но он спокоен. И я спокоен.
Повернувшись к нему, я вытираю лицо ладонью и подхожу ближе.
– Вот мы снова остались одни, приятель, – я улыбаюсь. Но на глазах снова мокро. – Постараемся не сломаться, ладно?
Он улыбается мне в ответ. Он тоже будет стараться…
Мария Булатова. К счастью
Декабрьский мороз сковал город – зима наступила вовремя. Правда, без снега. Остатки ноябрьских луж и грязи превратились в ледяные бугры, и картина была, конечно, удручающая. Но в ранних сумерках потихоньку зажигались фонари и первые гирлянды, которые складывались в слова «С новым 2014 годом!» Город готовился к празднику.
Ниночка бежала по замёрзшему и накатанному школьниками тротуару вслед за Стасом. Её замшевые сапожки то и дело разъезжались, и она с трудом держала равновесие. Раз – Ниночка поскользнулась и плашмя полетела на землю.
– Стас, – крикнула она, растягивая гласную, – Стас…
Не дождавшись помощи, она поднялась на локтях – боль пульсировала во всём теле. Ниночка прищурилась и увидела, что вдалеке Стас развернулся и пошёл к ней.
– Стас, я упала. – жалобно сказала Ниночка, когда он остановился рядом.
Стас – высокий, тощий, в куцей кожаной, явно не зимней, куртке – посмотрел на неё и ухмыльнулся.
– Я упала. – повторила Ниночка, поднимаясь и отряхивая пуховик. Физическую боль заглушила обида, что Стас даже не подал ей руку.
– Ты лохматая. – Ответил он. – Ну что, пошли?
– Только небыстро… – Ниночка наспех поправила густые тёмные волосы.
– Я замёрзну. Ты-то в пуховике. – Стас ехидно покосился на Ниночку. – Чупа-чупс на ножках.
Под его взглядом Ниночка съёжилась – ей стало стыдно и неловко за свой красный дутый пуховик.
– Что это на капюшоне? Собака? – спросил Стас.
– Енот… – чуть слышно произнесла она.
– Нин, не мямли. Мне скучно.
– Стас, поздно уже. Может, ты меня до метро проводишь?
Такого самовлюблённого парня Ниночка ещё не встречала. Стаса не интересовало, что ей нравится. Если ему хотелось, то они могли весь вечер просидеть в каком-нибудь баре за «Маргаритой». А могли просто ходить по тёмным закоулкам, валяясь в сугробах за гаражами. И он никогда не спрашивал у Ниночки голодна ли она, устала или замёрзла. Но Стас и «Маргарита» были для неё такими же маркерами взрослости, как первая зарплата и возможность покупать нижнее бельё в дорогом магазине, а не в ларьке в переходе.