Небольшой отряд пересек площадь и вскоре оставил пределы города позади; впереди на крутом холме возвышалась цитадель. Дышал с моря свежестью солоноватый бриз. При входе в цитадель у гостей еще раз осведомились о цели их прибытия. Сопровождающих отослали обратно к городским воротам, а рыцаря с оруженосцем пустили в один из внутренних дворов, где они оставили у коновязи лошадей и присели на каменную скамью.
Ожидание оказалось недолгим. С крыльца комендатуры к ним поспешил офицер в шитье из красного бархата.
– Сэр Томас Баррет? Честь имею познакомиться, – с учтивым поклоном произнес он на хорошем французском. Томас с Ричардом, поднявшись, ответили встречным поклоном. – Позвольте представиться, – с приятной улыбкой сказал офицер. – Фадрике Гарсия де Толедо. Покорный слуга, ваш и вашего эсквайра.
На вид молодому человеку было всего лет двадцать с небольшим. Англичане мельком переглянулись, и лишь затем Томас, прочистив голос, ответил на французском:
– Не вы ли командуете флотом, который Его Величество король Филипп направляет против турок?
– Я? – Брови испанца приподнялись в смешливом удивлении. – Определенно нет, сэр. То мой отец. Я дал ему знать о вашем прибытии. Он будет рад встрече с еще одним рыцарем Ордена, откликнувшимся на призыв к оружию.
Томас оживился.
– А много ли нас тут?
Улыбка Фадрике поблекла.
– Увы, через Барселону их, вопреки нашим ожиданиям, прошло не так уж много. Вы, по сути, пятый. Разумеется, многие отбыли к месту через другие порты. Уверен, что ни один из членов вашего Ордена не устранится от участия в таком богоугодном деле, как славная победа, которую мы одержим над турками.
– Будем надеяться, Господь внимет вашим словам.
– Уверен в этом, сэр. Впереди поистине величайшее сражение нашего столетия. Решающая проба твердости нашего оружия и торжества нашей веры над нечестивостью магометан.
Томас поджал губы, но промолчал.
Испанец между тем указал на вход в комендатуру:
– Если вы соблаговолите пройти со мной, я распоряжусь дать вам отзавтракать в ожидании моего отца, которому не терпится оказать вам свое радушие.
Губы Томаса тронула улыбка: он живо вспомнил куртуазность испанцев, с которыми ему доводилось сражаться бок о бок.
–