Все по селам спят,
По деревням спят,
Одна баба не спит,
На моей шкуре сидит,
Мою шерсть прядет,
Мое мясо варит.
Это была самая страшная сказка из Зойкиного детства. Это было самое страшное ее сновидение. Страха перед этой старой сказкой она стыдилась больше всего на свете!
Но сейчас… после того как она столько нагляделась, испытала столько опасностей, этот выдуманный, сказочный медведь уже не мог ее напугать, как не может напугать потертый плюшевый мишка.
И Зойка вдруг почувствовала, что ее больше вообще ничего не может напугать. Она ощутила прилив неистовой злобы, невероятной ярости! Она презрительно оглядела четверку жуткарей. Страх, Кошкодуза и Мать Страхов даже отпрянули, встретившись с ее взглядом, а рука Мертвого Трупа разжалась – и кость Бестиария упала на пол.
– Что ты наделал, дурак!.. – взревел было Страх, но тотчас умолк, словно подавился.
Ударилась кость об пол – и обратилась доктором… тем самым рыжим доктором из травмпункта, который так замечательно вылечил Зойкин палец. Только теперь он был не здоровенный, рыжий, веселый, а худой, бледный, седой и совершенно изможденный, и лицо у него было измученное, вот только на костлявой руке оставалась прежняя татуировка: BES.
Стоять он не мог – едва нашел в себе силы приподняться над полом.
– Вершина Ярости, – слабым голосом проговорил доктор, нет – Старшая Кость Бестиария, как называл его бывший Зойкин сосед Костя Константинов, Младшая Кость. – Вершина Ярости, я умираю… Но мне не страшно, потому что ты здесь, ты присоединишься к нам – и мы победим жуткарей!
– Пока она еще с нами, а не с вами! – злобно и в то же время униженно тявкнула Мать Страхов, словно побитая гиена. – И ты знаешь, что мы можем с ней сделать!
– Вы ничего не можете с ней сделать, – возразил Старшая Кость. Нет, Зойке все же привычней было называть его доктором! – Вы можете просто морочить ей голову жутью, порожденной вами. Но погубить ее вам не удастся, потому что у нее отважное сердце! Она может испугаться на какой-то миг, но она стыдится своих страхов. Она не поддается им, она их преодолевает! Таких, как она, мало среди людей. И даже среди детей, которые очень любят бояться, потому что бесстрашны по сути своей и боязнь доставляет им радость, таких мало. Я сначала не понимал, почему именно она избрана Вершиной Ярости, но когда она без малейших сомнений пожертвовала медальоном, своим защитником, чтобы спасти Младшую Кость Бестиария, мне все стало ясно. Она ненавидит страх, ненавидит те муки, которые он причиняет, а значит, она ненавидит тех, кто наводит на людей страхи!
– Это мы-то наводим на людей страхи?! – возмущенно завопила Мать Страхов. – Да мы сами – создание человеческого воображения! Даже я, хоть и зовусь Матерью Страхов, не могу сама породить ничего пугающего – мне нужен врожденный людской страх, как дрожжи тесту! Страх перед темнотой и неизвестностью, страх перед тем, что может таиться в ночи, страх перед шорохом ветра в сухой листве и светом луны над кладбищем. Люди появились