Зойка бросилась вперед – однако через пару шагов замерла.
Теоретически она переступила порог родного дома. Но ощущения дома у нее не было никакого! Пустота, темнота, полное беззвучие. И отсутствие запахов, которые должны этому родному дому сопутствовать.
Должно было пахнуть немножко едой, лавандовой антимолью из большого старого шкафа, стоявшего в прихожей, немножко обувью, не слишком аккуратной кучкой сваленной в стойке под зеркалом… Мама всегда ругала Зойку, что она не убирает свою обувь, но и сама бросала свою как попало, а потому в стойке вперемешку валялись осенние сапоги – зимние мама все же убрала, – туфли, кроссовки, босоножки и домашние тапки обеих обитательниц квартиры.
Должно было немножко пахнуть мамиными духами, пыльным ковриком, который Зойка забыла пропылесосить, увядшими цветами (на день рождения маме две недели назад подарили чудесный букет, он уже засох, но выбросить его было жалко и маме, и Зойке) – да чем угодно могло пахнуть, но всяко ощущался бы живой дух человеческого дома!
А Зойка словно бы стояла на пороге какого-то пустого мертвенного пространства.
И она поняла, что это не ее дом, и подъезд не ее.
Это просто ловушка, обманка, западня, в которую ее нарочно заманили, создав видимость родной обстановки. Ее заставили расслабиться, а потом напугали отвратительными чавкающими, жующими звуками, вызвав к жизни те кошмарные видения, которые сами собой рождаются у каждого человека, когда он оказывается в темноте, даже если ему стыдно бояться.
Кому-то чудятся крадущиеся шаги, кому-то – вкрадчивый неразборчивый шепоток, кому-то – затаенный вздох, кому-то – легкое движение тянущейся к нему прозрачной, призрачной руки или мертвенно-бледное лицо, приникшее к окну. У Зойки вот в мозгах завязли – спасибо подружке Юлечке! – пресловутые мертвожоры в черных платьицах, поэтому именно они ей и примерещились. И она ринулась в другую западню, которая распростерла ей свои объятия.
Что ждет здесь? Неизвестно. А потому надо выбираться и отсюда!
Зойка шатнулась назад, но наткнулась спиной на дверь, которая сама собой захлопнулась, и как Зойка ни билась в нее, как ни пыталась открыть, все было бессмысленно. Да и не дверь это была – на ее месте возникла глухая непрошибаемая стена.
Зойка изо всех сил прижала руки к сердцу, словно умоляя его не биться так громко. Это был единственный звук в темной тишине. Зойка раньше даже не подозревала, что ее сердце стучит так громко. Этот грохот выдавал ее присутствие всем тем, кто ждал ее в этой квартире-западне, а в том, что кто-то ждал, можно было не сомневаться – иначе зачем бы ее сюда загнали?!
Она стояла, как ей казалось, ужасно долго, и сердце постепенно начало утихомириваться, а может быть, Зойка просто привыкла к его грохоту. Так или иначе, оставаться на месте надоело, и она решилась сделать шаг, потом другой, ведя ладонью по стене, чтобы хоть за что-то держаться в этой ужасной пустотище и темнотище, иметь хоть какую-то опору и пытаться ориентироваться.
Ориентироваться