Аликс знала, что Иззи – единственная дочь в семье, но никогда прежде не слышала, что родители подруги сбежали из дома, чтобы пожениться.
– Мама любила играть с картонными куклами-невестами, но потом забеременела моим старшим братом, и они с папой сбежали.
– И теперь она хочет, чтобы у тебя была свадьба, которой не было у нее, – понимающе вздохнула Аликс.
Иззи состроила печальную гримаску.
– Но главная проблема не в ней.
О семействе Гленна Аликс знала еще меньше; лишь то, что у него нет ни братьев, ни сестер, и что его родители – люди состоятельные.
– Что за человек его мать?
Иззи стиснула зубы.
– Это гранитная глыба, готовая сокрушить каждого, кто встанет между нею и тем, чего она хочет. И теперь она желает закатить пышную свадьбу, чтобы произвести впечатление на всех своих друзей. Она уже составила список гостей, включив туда более четырехсот имен. Гленн знает лишь шестерых из них, а я вообще никого.
– Иззи, это не шутки. Почему ты мне раньше не рассказала? – воскликнула Аликс.
– Я хотела, но тут произошла эта история с Эриком…
Аликс взволнованно всплеснула руками.
– А я упивалась своим несчастьем, не замечая, что творится с тобой. Послушай, завтра мы вместе вернемся домой и все исправим.
– Нет, – испугалась Иззи. – Ты не можешь так поступить. Я нутром чувствую, что все было специально устроено, чтобы ты познакомилась с Монтгомери и показала ему свои работы. Не представляю, на что пришлось пойти твоей маме, чтобы поселить тебя в этом доме на целый год. Ты не вправе упускать такую возможность ради какой-то свадьбы.
Допив остатки коктейля, Аликс оглядела великолепный сад. Становилось все прохладнее, пора было возвращаться в дом.
– Почему тебе нужно уезжать завтра утром?
– Приехала мать Гленна. Она хочет показать мне платья для подружек невесты. Гленн говорит, они все в рюшечках. Вдобавок свекровь привлекла еще двух родственниц, которые приглашены на церемонию.
– Будут держать цветы во время венчания? – с надеждой в голосе спросила Аликс.
– Хотелось бы думать. Обе довольно противные. Одной тридцать восемь лет, другой – тридцать девять. И все выступают против назначенной мною даты – двадцать пятого августа.
Погруженная в задумчивость, Аликс рассеянно передала Иззи тарелку с едой. Некоторое время подруги ели молча. Аликс припомнила, сколько раз ей приходилось проявлять твердость, чтобы удержать мать на расстоянии, когда та так и норовила вмешаться в жизнь дочери.
– Итак, – заключила она, – я не могу уехать, а ты не можешь остаться.
– Вот именно, – подтвердила Иззи. Три коктейля сделали свое дело, вернув ей способность улыбаться. –