– Мы увидим бабушку? – спросил я.
Эльпида с улыбкой кивнула. Похоже, она радовалась предстоящей встрече с загадочной и грозной бабкой Поликсеной.
– Обязательно увидим.
Через двенадцать дней после этого разговора я впервые в моей сознательной жизни ступил на палубу корабля: взволнованные взрослые суетились вокруг, Корина вела за руку Гармонию, которая выглядела так же неуверенно, как я себя чувствовал. Скоро всем им, так же, как мне, предстояло потерять почву под ногами.
Когда мы отчалили, я, отделившись от родителей, твердо стоял на носу судна. Над моей головой вздулся белый парус, а впереди одетой в броню грудью рассекала волны деревянная Афина Линдия – изначальная покровительница нашего города. Я улыбался, потому что впервые в жизни плыл навстречу приключениям.
Глава 3
Приключения не заставили себя ждать. Скоро на море разыгралось волнение – не очень сильное, но чувствительное для сухопутного народа: нам всем велели уйти в трюм, пока матросы выправляли паруса и боролись с ветром. Каюта на нашей триере, как и поныне почти на всех кораблях, была только одна – для триерарха и его помощников; ну и, конечно, для сирийского торговца пряностями, которому принадлежало судно. Так что и матросам, и остальным слугам и помощникам, даже воинам, приходилось ютиться кому где.
Внизу малышке Гармонии стало плохо, и я услышал, как моя сестра постанывает: она совсем не привыкла болеть. Корина утешала ее, натерев Гармонии виски гвоздичным маслом, – рабыня сказала, что нужно полежать и перетерпеть, потом ее маленькая хозяйка привыкнет. Воду тоже приходилось расходовать строго – все эти ограничения заставили меня по-новому взглянуть на морские путешествия, о которых до сих пор я грезил.
Мать сидела рядом с Гармонией, поглаживая ее темные волосы. Эльпида была спокойна; но я заметил, что она то и дело поглядывает наверх.
– А где отец? – спросил я.
Мама побледнела от качки; мне самому стало нехорошо, но я старался скрывать это.
– Отец наверху, с хозяином… это теперь его обязанность, ты же знаешь, – ответила она. – Во время таких происшествий на корабле особенно велика вероятность, что богатого человека безнаказанно ограбят.
Я прикусил губу до боли. Мне вдруг ужасно захотелось очутиться рядом с Никостратом, чтобы посмотреть, как такой могучий человек защищает своего нанимателя. И, одновременно, было весьма неприятно сознавать, что у моего отца теперь есть «хозяин»; и что этот хозяин – жирный и важный сирийский купец Ашшур…
– Вот бы на этого купчишку напали, и отец защитил его! – вырвалось у меня.
– Не болтай! – воскликнула мать.
Однако волнение утихло, и нам разрешили вернуться на палубу. Гармония с Кориной остались в трюме, а я пошел – хотя у меня побаливало левое колено и голова кружилась.
– Поосторожней там! – крикнула мать. Однако вскоре она сама поднялась на палубу следом за мной, и мы устроились рядом, на циновках под навесом.