Я с трудом скрыл свою неприличную радость. Хотя это чувство скоро сменилось озабоченностью – насущных потребностей у меня и у тех, кто зависел от меня, было гораздо больше, чем этих денег.
До похорон бабушки я съездил в Навкратис и послал письмо домой, известив родителей о причине моей задержки: из Навкратиса отправлять послания было не так рискованно.
На Крит я писать не стал. Критобул получил бы это письмо раньше своей дочери… и я еще не знал, стоит ли нам видеться на обратном пути. Мне уже недоставало Поликсены… но такая тоска, тоска юноши по девушке, требует много большего, чем может дать короткое свидание. И для нее все это было слишком рано.
Однако теперь я всерьез задумался о том, как поплыву домой: один и с немалыми деньгами. С Исидором я своими опасениями не делился, из гордости или стеснения, – но он сам все понял.
На следующий день после того, как гранитный саркофаг моей бабки опустили в подземную гробницу, приготовленную в коптосском некрополе, Исидор заговорил о моем путешествии домой. Он сказал мне, что наймет в Коптосе двоих воинов и вместе с ними проводит меня до Родоса. И заявил, что не будет слушать никаких возражений!
– Но почему не нанять охрану в Навкратисе, и не взять греков, если уж на то пошло? – воскликнул я.
Исидор рассмеялся, согнувшись и хлопнув себя по коленям.
– Именно потому, мой друг экуеша, что твои соплеменники не заботятся о смерти! Они гораздо легче могут ограбить и убить нас по пути, чем это сделали бы воины моей страны!
С этим, признаться, поспорить было трудно. Я с благодарностью принял предложение Исидора – и скоро мы вчетвером, с моим египетским родичем и его двумя наемниками, отправились на север.
Глава 14
Исидор тоже не задержался до дня похорон своего отца – помочь мне для него оказалось важнее. Но Тураи должен был упокоиться в одной гробнице с женой, в соседней камере, которая была давно готова. И все распоряжения насчет погребения мой друг сделал своему слуге и управителю, Нахт-Мину, который был чистокровным египтянином и мог проследить за соблюдением всех ритуалов не хуже господина.
Назад нам предстояло плыть на родосском корабле – Исидор нашел такой, который шел до самого моего острова. Разумеется, это судно должно было сделать остановку на Крите, поскольку там удобнее всего было пополнить запасы воды и провизии и починить то, что сломается во время плавания. Но только не в кносском порту, а в порту Гортины – другого очень древнего южного города. Гортина располагалась по другую сторону от Кносса, на противоположном конце острова.
Я был рад, что близость моей невесты не будет искушать меня. А Исидор с улыбкой рассказал, что правители его земли издревле сообщались с Критом: минойцы на языке Та-Кемет назывались «кефтиу», как мы «экуеша».
Я заподозрил, что, несмотря на траур по отцу и матери, Исидора радует предлог посетить чужие земли. Египтяне были большими домоседами, которые вели замкнутую жизнь; а уроженцы Верхнего Египта в особенности.
Свое синее платье