Да, они все такие же двухцветные. В прошлый раз мы оказались глаза в глаза слишком поздно, за неделю до выпускного бала, и все последующие годы сожаление о несбывшемся порой накрывало меня, как волна, с головой, отправляя в черную депрессию. Я улыбнулся:
– У тебя глаза разного оттенка, один ярко-зеленый, второй – зеленовато-серый. Знаешь?
– Только сейчас заметил?
– Угу, дурак был.
– Самокритика – это хорошо, у нас это приветствуется.
– Правду говорить легко и приятно, – с достоинством ответил я.
Тома чуть прищурилась и впервые посмотрела на меня с интересом:
– Читал?
– Многократно.
– «Посев?» – лукавая улыбка с ямочками.
Ну да, ямочки на щечках – это мое слабое место, знаю и ничего поделать с собой не могу. Да и не хочу.
– Приличная советская девушка не должна знать таких ругательств.
Тома закусила губу, пытаясь сдержаться, но не вышло, и она засмеялась во весь голос, откинув голову назад.
– Да, надо запомнить, дома повеселю. – Легким движением она отбросила свалившуюся на левый глаз челку.
Я с какой-то щемящей грустью рассматривал милую линию ее шеи и подбородка, слегка розовое на просвет левое ушко. Помнится, у нее хрящики там мягкие, как тряпочки, и при сильном ветре ушки забавно трепещут в потоках воздуха.
– Ты что? – встревоженно спросила она.
– А? – оторвался я от созерцания. – А, любуюсь красивой девушкой.
– Дурак, – отрезала Тома, заливаясь краской до самого белоснежного воротничка, и отгородилась от меня листами с темами.
– Наверное, да, дурак, – помедлив, признал я и медленно отвернулся.
Точно дурак. Привык к общению с нагламуренными стервами за сорок…
Эльвира шла строго по алфавиту, и до звонка оставалось заслушать только меня и Чистякову. Кошмар моих школьных лет сидел через парту от меня, нахохлившись, подобно небольшой злобной птичке, готовой задолбить своим острым красным клювиком любого оступившегося на тропе знаний. Сегодня Эльвира была очевидно нездорова, и болезненный цвет носика объяснялся тем, что его ежеминутно терзали скомканным и безнадежно мокрым носовым платком. Казалось, воспаленные глаза вот-вот затянутся белесыми перепонками и она упадет со стула на пол, воздев к потолку окоченевшие лапки. Однако это все никак не происходило, время шло, очередь опрашиваемых сокращалась, а англичанка, собрав силы в кулак, продолжала методично потрошить нашу группу. Вот закончила запинавшаяся на последней трети текста Ирка Родина.
Эльвира качнула головой, позволяя сесть, поморщилась и после короткой паузы резюмировала:
– Four. Not confident and sequence of tenses as usual[3].
Короткий взмах пера, и вот моя очередь идти на Голгофу.
– Moscow is the capital of our country, the Union of Soviet Socialist Republics…[4] – бодро начал я тарабанить выпавшую тему.
Англичанка