– По-прежнему жаждешь смерти? – усмехнулся феррах. – Ты очень скоро найдёшь её, если проделаешь подобное с наббилахом, своим господином.
С низко опущенной головой, поникшими плечами она казалась маленькой и слабой. Откуда же в этой хрупкой юной женщине столько непокорности? Просторы родных степей, вольные ветры ли пели ей о свободе? Ему захотелось протянуть руку и отвести тяжёлую русую завесу, скрывающую лицо.
Она вдруг подняла голову и посмотрела на него. И столько неизбывной тоски было в её глазах. Внезапным проницанием он понял: такими станут они, когда найдут способ сломить её, погасят огонь протеста. Лишь бессильная ненависть будет тлеть на дне крылатых очей, чтобы безоглядно взорваться однажды. И тогда придёт к ней желанная смерть. Но она даже не подозревает, насколько страшная и мучительная. Для этого он заставил её отказаться сегодня от голодной смерти? Для того чтобы через несколько дней отдать на душевные муки, на беспросветное будущее? Такую тоску в глазах он уже видел однажды – в глазах смертельно раненого животного, когда подходил добить его. А её – отпустить умирать медленно?
Да ему-то какая забота?! Она идёт путём сотен, тысяч! Особенная? Вздор! Но тогда почему он боится преодолеть ничтожное расстояние до неё – расстояние вытянутой руки?
Протянув руку, он сжал её запястье и заставил раскрыть ладонь. Феррах долго всматривался в виньетку линий, не веря тому, что открылось его глазам. Потом вызвал стражу и велел увести женщину. Откинув полог, он смотрел ей вслед. Маленькая и тонкая, как тростинка, она то пропадала во тьме, то возникала снова, выхваченная из мрака светом костров. Феррах поглаживал зудящий шрам на предплечье. Но теперь он был спокоен – колебания и сомнения оставили его. Эта женщина, чужая неприкосновенная собственность, – его судьба и жизнь.
…Он не верил гаданиям. Но над словами гооруни не рассмеялся, что-то не позволило. Может быть, её тёмные, печальные глаза. Так глаза у них всегда печальны. Род гооруни настолько низок, что их никогда не используют в качестве домашних рабов, и позором считается взять в наложницы женщину-гооруни, хотя они очень хороши собой. И мужчин, и женщин проклятого богами рода используют на самых тяжёлых строительных и полевых работах.
Молодая семья, с кем случай так странно свёл его, разделяла судьбу сородичей, ничем не выделяясь среди них. В тот памятный день феррах возвращался с конной прогулки. Он давно не брал с собой сопровождающих, как того требовало его положение – устав от неискренних слов и льстивого преклонения, он предпочитал одиночество.
Феррах спешился и неторопливо шёл краем редких зарослей. Чуть поодаль, на поле, покрытом стрельчатыми всходами маиса, были видны согнутые спины рабов. Сонная