«Расти счастливо, брат мой милый,
Под кровом Высшего Творца,
На груди матушки родимой,
В объятьях нежного отца.
Пробудишь струны – пой без лести!
Будь неподкупен в деле чести…»
Не успела я дочитать до конца, к дому подкатил «чёрный воронок», из него вышли быстрыми шагами 2 нквдешника и какие-то люди (всего человек 10), начался обыск, вытаскивали все вещи, мебель, потрошили книги и тут же бросали их на пол. Нас загнали в кухню. В большой комнате за столом сидели 2 нквдешника и папа. Он сидел к нам спиной, потому мы не видели его лица. Все письма, которые были в шкафу, непрошенные гости бросали в мешки. Вытащили рояль. Папа взглянул на маму испуганно, т.к. знал, что для мамы значил рояль. Мама попыталась улыбнуться папе. Вероломство, безобразие длилось более двух часов. Я поняла, что папу увезут, быстро завернула хлеб, сахар и дала ему, когда его уводили. Он попытался отказаться, но я успела передать, тут его толкнули, и он оказался рядом с «воронком». Только папу увезли, оставшиеся люди спешно вынесли наши вещи, потом стали выгонять нас. Я оказалась в домашнем платьице, наспех надела какие-то калоши. Мама успела во что-то одеть Николеньку, а Боря успел схватить с вешалки свое пальтишко. Мама, как и я, оказалась в домашнем платье и туфельках. Нас выставили за дверь. В морозный декабрьский день мы, почти раздетые, оказались на улице. Мы не понимали: почему и за что папу забрали? Ведь всего за 2 года до этого папа был награждён Орденом Ленина, имел несколько медалей «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны» и какие-то еще, его имя было внесено в Почетную книгу лучших горняков-шахтеров Советского Союза. Нам казалось, что случилась ошибка, что папу скоро отпустят. Наивные, доверчивые дети, мы тогда и предположить не могли, что папу увидим только через 6 лет. Писать стало опять трудно, надо отдышаться. И продолжить.
Продолжаю, а точнее дополняю о своих родителях в период жизни в Караганде. Папа видел, как люди живут в хибарах, бедно одеты, полуголодные дети бродят вокруг нашего дома, радуются, когда удаётся выловить из норы сусликов (в нору лили воду, пока очумелый суслик не выползал из норы). Этих крохотных существ жарили на костре, даже косточки грызли. В огороде рос паслён, сладковатая ягода, но от неё разрывало живот, мы корчились, катались от боли. Но когда боль утихала, снова устремлялись в огород и с нетерпением ждали, когда паслён поспеет. Так вот, папа решил что-то предпринять. До нас, детей, иногда доносились разговоры родителей о том, как в двух школах сложить печки (в каждом классе по маленькой печурке), чтобы дети не замерзали. Он и мама нашли печников, собрали кирпичи, а уголь школы получали от шахты по распоряжению папы. После Победы стали возвращаться мужчины. Папа устроил курсы для тех, кто согласен работать в забое, сам