Исповедь Тамары. Премия им. Н. С. Гумилёва. Тамара Рыбакова

приют, так как жить становилось всё труднее. Около месяца мой дорогой младший братик был в детском приюте, который находился далеко от города, за кладбищем. Я его навещала каждый вечер, после школы, несколько раз со мной приходил деданька.

      Прервусь: спокойно, без слёз не могу вспоминать это очередное испытание… Итак, детский приют в Анжеро-Судженске. Меня почему-то все дети встречали как родную. Мы вместе играли, я рассказывала истории из жизни выдающихся людей, они внимательно слушали, играла на пианино, под которое они танцевали, пели знакомые песни. Подолгу меня не отпускали. Воспитатели не препятствовали нашим встречам. Деда Ваня всегда меня ждал и внимательно слушал мои рассказы. Он очень переживал, жалел Коленьку, просил бабу Маню взять его обратно, но она была непреклонна. Однажды я пошла в детский приют одна. Дети были взволнованы, наперебой пытались мне поведать о том, что их ждёт в ближайшие дни. Оказывается, стало известно, что детей этого приюта в ближайшие дни распределят по разным детским домам, в разные города. Коленька был бледным, не поднимал глаза, молчал. Воспитательница, очень сердечная женщина, рассказала, что дети не хотели бы разлучаться, плакали даже мальчишки-озорники. Я задержалась в этот вечер, дети просили играть, рассказывать что-нибудь, не хотели после отбоя идти в свои комнаты. Я рассказывала, а дети специально открыли двери в свои палаты и слушали. Когда я всё-таки собралась уходить, начался рёв. Надо было успокоить детей. Лишь в 11 вечера с тяжёлым сердцем я вышла на мороз и разрыдалась. Только успела пройти через кладбище, как вдруг почувствовала хруст снега за собой. Оглянулась – мужчина. Я ускорила шаг. Он тоже. Я побежала, он бросил вслед железный лом. Я успела подпрыгнуть и побежала дальше. Вспомнила, что недалеко живёт моя соклассница Рита Москвитина. К счастью, в кухне горел свет. Я забарабанила в дверь. Испуганная мама Риточки узнала меня, тотчас впустила. Едва она накинула крюк, как дверь рванули, грязно высказались. Это был тот самый мужик, который преследовал меня. Риточкина мама попыталась меня пожурить за позднее нахождение на улице, но, когда я начала рассказывать, где я была и что видела, как простилась с братиком, она меня обняла, и мы вместе плакали. Утром она меня привела к бабе Мане и деде Ване. Он, оказывается, не спал всю ночь и постоянно выходил на улицу, прислушивался, беспокоился. Риточкина мама рассказала о моём опасном приключении. После её ухода я почувствовала, что не могу идти в школу. Я объявила бабушке и дедуле, что ухожу в детский приют, чтобы быть вместе с братиком. Деданька молчал-молчал и высказался в адрес бабы Мани: «Язви тебя в душу». Это было его единственное бранное слово. Он стал одеваться, велел одеваться и мне. Я послушно оделась, полагая, что дедуля отведёт меня в детский приют к братику. Баба Маня спросила: «Вы куда?» Обычным своим тихим голосом он, не обернувшись, бросил: «За внуком». Коленьку нам сразу отдали. Мальчишки прилипли к окнам,