– Вот, например, послушайте, это из вашего творчества… Ты всем моим словам не верь и никому не верь, как мне! А вот еще… Что теперь винить века, нравы правящего света? Видно, просто коротка жизнь российского поэта… Или вот, на мой взгляд, совсем шедевральное, посвященное Михаилу Анищенко… Не судите поэта, он и так осуждён петь про то и про это на изломах времён. Чтоб не властвовать миру, где в почёте грехи, он жену и квартиру поменял на стихи. И в труде, и в запое, он, смеясь над собой, плачет вашей слезою, дышит вашей судьбой. В неподатливом зале он скорбит мирово… Вы об этом не знали, не судите его.
– Хорошие стихи, – усмехнулся Романов. – Особенно последние. Жаль не мои.
– Как не ваши?
Услышав о том, что процитированные им строчки, посвященные Михаилу Анищенко, принадлежат перу другого поэта, розовощекий на мгновенье застыл. Потом опомнился, хлопнул себя по лбу и, громко захохотав, сказал, что действительно малость ошибся – это стихотворение, если ему опять-таки не изменяет память, принадлежит перу Владимира Денисова.
– Кстати говоря, тоже приличный поэт. Потому-то я вас с ним и спутал.
Романова смутило сравнение с Денисовым. Не зная, что сказать, а сказать хотя бы из вежливости что-то было надо, он после небольшой паузы выдавил из себя фразу о том, что все хорошие поэты, несмотря на некоторые индивидуальные различия, в чем-то неуловимо похожи друг на друга.
Не будучи уверенным в том, что стоит соглашаться с подобным весьма сомнительным утвержденьем, розовощекий с задумчивым видом опустил голову. Увидел возле ног Романова спущенное колесо и, ахнув, развел руками.
– Ай-яй-яй-яй-яй! – сказал он. – Какое несчастье… Ваша машина?
Тяжело вздохнув, Романов подтвердил:
– Моя.
– И колесо проткнули, стало быть, тоже вам?
– Не мне – моему автомобилю.
– Вот ведь варвары! Ничего святого у людей нет! Ну, абсолютно ничего!
– Пацаны, наверное… А они стихов не читают.
Желая утешить Романова, розовощекий похлопал его по спине.
– Ну, ладно, ладно, не расстраивайтесь, ничего страшного не случилось, мы вас подвезем. Вы ведь, кажется, собрались куда-то ехать?
– Да. На железнодорожный вокзал.
– Уезжаете?
– Сестру в Тамбове решил навестить. Давно, знаете ли, не видел.
– Понимаю.
– А тут такое дело… Ну, так, что? Может быть, в самом деле, подкинете?
– Конечно, конечно, Василий Сергеевич, – засуетился розовощекий. – Что за вопрос? Мы вас с удовольствием доставим, куда надо. Садитесь, пожалуйста, на заднее сиденье, там вам будет удобно.
В этот момент из дверей подъезда вышел заросший рыжей щетиной здоровый мужик в надетой на тельняшку чистой телогрейке, спортивном трико и серых валенках с черными калошами. Пожав Романову руку, спросил: что случилось.
– Авария,