– И он будет кантоваться здесь, давить харю на моей кровати?!
– Ты же редко ночуешь в лагере.
– Он не займет мое место!
– Он займет не твое место, а место Феликса, с которым ты, кстати говоря, тоже нередко грызся, но это не мешало ему спокойно спать на твоей кровати и занимать якобы твое место.
– Якобы мое?!
– Ты давно перебрался в хижину, разве нет? Хочешь вернуться? Я буду только рад. Безумно скучаю по твоему храпу и милой болтовне в подушку. Руслан будет жить в хижине.
– Это моя хижина!
Захар устало вздохнул.
– Оскар, чего ты хочешь?
– Если ты оставишь этого гаплонта, я размозжу ему голову!
Захар не изменил своему внешнему хладнокровию, но внутри у него тревожно екнуло. Это он в порыве горячки, от обиды, или всерьез пытается угрожать? Нет, нет… Только не Оскар. Господи, только не он! Больше никого не осталось, он его последняя твердыня, больше Захару не на кого рассчитывать.
– Ты знаешь, какое наказание ждет ослушников.
– Заземлишь меня?! – взвизгнул Оскар. – Променяешь на этого бормана?
Никогда еще Захару не было так трудно сохранять спокойное и нечитаемое выражение лица. Внезапно открывшаяся правда обухом ударила по голове. Оскар же играет на его чувствах! Захар всегда боялся, как бы Оскар однажды не понял, какой властью над ним обладает. Безграничная привязанность старшего брата могла обратиться в руках младшего серьезным оружием, которому Захар в силу своей любви к Оскару не смог бы противостоять. И вот, пожалуйста… Кто его надоумил? Оскар не догадался бы сам, любви Захара он никогда не замечал, нужно было ткнуть его носом и сказать: ты его любимчик, ты можешь этим воспользоваться, он и пальцем тебя не тронет. Хотелось бы Захару присутствовать при этой сцене, увидеть глаза Оскара в ту минуту, когда он понял, сколько возможностей перед ним открывается, какая сладкая жизнь ждет впереди. Жизнь без принуждения, без просиживания задницы в лаборатории, свободная жизнь, где нет скучных приказов, где разрешено так сильно калечить и убивать столько пленников, сколько наберется за год.
Когда ему промыли мозги? На следующий день после изгнания Феликса? Спустя месяц? Вчера ночью? Неужели он не сомневался, неужели ни капли не сомневался, не раздумывал ни секунды, на чьей стороне обязан остаться, кому должен сохранить верность? Требовал ли он время для окончательного слова? Долго ли пришлось уговаривать? Или махом соблазнился нашептанными обещаниями полной свободы? И вся забота и защита, все эти годы – всё впустую?..
«Если ты оставишь этого гаплонта, я размозжу ему голову!»
Первый удар – отнять Ингу. Второй удар – переманить Оскара. Несколько выпадов, сильных и безжалостных, бьющих в самое «яблочко», – и вот Захар уже один, сломлен утратой и предательством,