не часто удается по превентивной телефонной беседе, по голосу абонента, угадывать, каким он окажется при очном свидании, в действительности. По-видимому, для меня слишком важен реальный контакт tete-a-tete, глаза в глаза. Именно при нем и в голосе, и в интонации собеседника ты начинаешь слышать то, что не улавливается в скоротечном, искаженном мембраной трубки и расстоянием диалоге. Но в данном случае звонившая оказывается почти такой, какой мне ее успело нарисовать воображение. Она немного похожа на Мирей Матье – вот первое сравнение, которое приходит мне в голову. Брюнетка с короткой стрижкой, с широко расставленными глазами темно-агатового цвета и большим ртом. Вряд ли ее можно назвать красивой по классическим канонам, но на мужчин она, несомненно, производит впечатление, не может не производить – некоей глубокой чувственностью образа, неким французским (почему-то именно так думается) шармом. Глядя на женщину, как правило, сразу понимаешь и то, каков приблизительно ее возраст на самом деле, и то, на сколько она выглядит – чтобы перепутать эти две вещи, надо быть весьма невнимательным к людям. Елене, как я определяю навскидку, где-то около сорока, при том, что смотрится она лет на тридцать-тридцать пять. Именно такие бывают особенно опасны, именно к этому сроку, так же, как яд змеи созревает до высшей силы к определенному времени года. Впрочем, для роковой женщины у нее не самый типичный взгляд: слишком тревожный, взволнованный, слишком явно ищущий защиты. Слишком заметно дрожат ее руки, когда она вешает пальто в передней и ищет, куда пристроить зонт и сумочку. Я приглашаю гостью в кабинет.
– Как вы меня нашли?
– Спасибо. Это было нетрудно. Вы все очень понятно объяснили.
– Чашку кофе?
– Нет, благодарю. Кофе я не пью. Курить у вас, конечно, нельзя?
– Иногда можно. Сейчас принесу пепельницу.
Когда я возвращаюсь с кухни, Елена с любопытством осматривается. Смотреть в моем кабинете, на мой взгляд, особо не на что: старый письменный стол, «писчий комод», как я его называю, с настольной лампой под зеленым абажуром, кресло, потертая кушетка. На стенах книжные полки с литературой по медицине, психологии, философии, несколько небольших картин, в основном городские пейзажи в дождь или снег. Мне не раз говорили, что следовало бы украсить свою рабочую обитель чем-то более солнечным, весенним или летним, жизнерадостным, ведь это благотворно влияло бы и на души тех, кто приходит ко мне за консультациями или помощью. Я всегда соглашался, мысленно добавляя, что неплохо было бы, вероятно, также поменять здесь обои болотного цвета на золотистые, расписанные веселым орнаментом, а допотопную чугунную люстру – на современную светодиодную типа «Милена», а в углу установить велотренажер как символ здорового образа жизни. Это возымело бы, без сомнения, еще больший терапевтический эффект. Хотя велотренажер здесь, скорее всего, не уместился бы: мой кабинет напоминает колодец, поскольку высота потолка в нем существенно превосходит
