Надо признать, что и при строгой распланированной структуризации каждого дня, где присутствовали спорт, медитации и даже объект заботы и бесконечной любви в виде Балу, осознанно общаться с Алисой получалось нечасто. Тем ценнее были эти встречи.
***
Это пришло снова. Вернее, и не уходило никуда. Она живая и спокойная: «Смерти нет… Не забудь – смерти нет».
Но почему же там так темно? Почему там никогда не бывает солнца или хотя бы тени от него? Почему нет эмоций живого мира?
Если допустить само существование такого мира, летящего вместе с нами в пространстве времен и реальностей, то разве у них там нет своего солнца? Пусть так.
Алиса, где ты? Я не хочу расставаться с тобой по утрам. Твои глаза заменят мне солнце, волосы – ветер… Главное, я останусь с тобой.
Бенджамин выпрыгнул из сна. Опять одно и тоже. То ли сон, то ли явь.
***
Decalcomania, или «Отличительные знаки»
Как так получилось, что я вдруг задумался над тем, что делаю и кому служу? Двадцать лет я послушно исполнял все приказы, не вдумываясь, не спрашивая, без этих сентиментальных соплей на тему морали. Плохой или хороший, надо или пусть живет? Все эти годы я разрешал кому-то решать за себя, лишь выполняя заказы. Деньги хорошие, путешествия за счет заказчика, а главное – никаких душевных терзаний, ведь это не я принял решение, значит, совесть моя чиста.
Но в душе даже самого отъявленного атеиста или негодяя рано или поздно просыпается потребность в вере, и речь далеко не всегда идет об институте церкви или религии вообще. Уверовать – не значит понять, но принять, что делает человека сильнее, а его существование осмысленнее. Потребность поклонения и покаяния неотъемлемые части одного целого, и они присущи каждому мыслящему человеку. Не с рождения, а в процессе становления, созревания личности. Этот момент всегда внезапен, но ему предшествует огромная внутренняя борьба. Человек задается вопросами, ищет ответы, вспоминает, анализирует, думает. И ничего…
Вдруг все меняется, и самая заледенелая душа начинает таять от вибраций непокоя, дискомфорта, сомнения, неприятия. Толчком к новому осмыслению своего бытия может стать что угодно: музыкальное произведение, картина, личность, литературное произведение, взбудоражившие внезапно твое нутро.
Мои трансформации начались, когда, шагая по Королевской площади Брюсселя, я решил зайти в музей художника Магритта. Мною двигало любопытство: я читал о его «Олимпии», украденной почти сразу после открытия музея. Грабители надеялись заработать на ней три миллиона евро, но прокололись: никто ее не покупал,